– Это тешит твою гордость? Сражаться вот так с женщиной? – усмехнулась Шарп. – Ты же понимаешь, что я тебе не противник.
Она отступала к входу в южный коридор. Свет ламп отдалялся, и лицо Фиделя становилось все менее различимым.
– Это не имеет никакого отношения к моей гордости, – ответил он. – Я просто хочу сделать тебе больно.
Затем он прыгнул вперед и взмахнул рукой – молниеносное, текучее движение, – и прежде, чем Кейлин успела отреагировать, ее правую руку внезапно сковал холод. Кровь заструилась под рукавом ее флисовой куртки и закапала с кончиков пальцев. Но боли пока не было, только этот ужасный металлический холод. Затем раздался звук рвущегося флиса. Еще одно касание, от которого растекался мертвящий холод, на этот раз по животу.
– Хавьер велел мне не трогать тебя, но не думаю, что он будет против таких невинных нежностей, – добавил Фидель.
У Кейлин кружилась голова. Инструктор на семинаре по рукопашному бою в академии как-то раз сказал кое-что, и его слова теперь отдавались в ее голове, словно сбывшееся пророчество: «Самый опасный противник, с которым вы можете встретиться, – это противник, мастерски владеющий ножом. Избегайте таких столкновений любой ценой».
Женщина отступала по коридору, пошатываясь, кровь текла у нее по ногам, пропитывая носки. Все шло совсем не так, как предполагалось.
«Тебя медленно порежут на кусочки, если ты не будешь знать, как с этим справиться».
Теперь она едва видела Фиделя – только силуэт на фоне слабого света в вестибюле.
Он снова атаковал ее, и она ощутила дуновение воздуха, когда лезвие ножа просвистело в паре дюймов от ее лица.
Мужчина полоснул ее по правой руке, прочертил двухдюймовую линию через ее щеку, едва не зацепив нос.
Они уже прошли половину коридора, и с каждой секундой боль все сильнее мешала Кейлин дышать. Холод превратился в жжение, сосредоточившись где-то в груди.
Она споткнулась о тело Сьюзан, упала и с трудом поднялась на ноги. Фидель поскользнулся в луже крови, но удержал равновесие. Он снова оказался близко, на расстоянии трех футов, и явно намеревался оттеснить свою противницу в альков. В ярком лунном свете, струившемся сквозь разбитое окно, Кейлин видела, что ее флисовые штаны сплошь пропитаны кровью.
– Ты течешь не так сильно, как я надеялся, – произнес Фидель. – Это лишь предварительные ласки. Но кончать еще рано. Хавьер меня не простит.
Он располосовал ей левое бедро, но она не отреагировала на боль и свернула в сторону, словно намереваясь выбраться на лестницу. Пол скрипнул, когда Фидель рванулся за ней. Шарп развернулась к нему лицом, поймав его на той ошибке, о которой так молилась, – посередине широкого, небрежного взмаха ножом. Парировав этот взмах, она уперлась ладонью ему в локоть, а другой рукой ухватила его за запястье и быстрым рывком сломала ему предплечье. Тихо щелкнули кости, и Фидель взвыл от боли, но этот крик оборвался, когда женщина нанесла удар ему в горло – сильный, прямой удар, самый мощный из тех, которые она когда-либо наносила. В этот удар она вложила всю массу своего тела, весь свой страх и гнев.