Несколько минут из-за двери доносились лишь шорохи, тихие звуки шагов и скрип. По своему вчерашнему опыту я уже знал, что это хороший знак – она готовилась впустить нас. Но я боялся сказать об этом Аарону, иначе она услышит мои слова и передумает. Через минуту-другую она наконец-то заговорила, и на этот раз ее голос звучал гораздо приветливее.
– Эй! Вы можете войти – но только на одну минуту.
Поскольку я уже виделся с Катриной, пускай недолго, но ровно столько, чтобы огорчить ее до слез, Аарон настоял, чтобы я первым зашел в палату. Как можно бережнее и осторожнее я достал из внутреннего кармана большой рождественский леденец и выставил его перед собой, словно факел, освещающий мне дорогу. Потом с опаской открыл дверь.
– Я… хм… принес тебе одну вещь, Катрина, – сообщил я. Моя рука первой пересекла порог палаты, пальцы крепко сжимали бело-красное мирное подношение. – Этот леденец больше, чем тот, который разбился… – Моя фраза оборвалась на середине, а ноги прилипли к полу – я поднял глаза на Катрину. Она стояла там же, где и в прошлый раз, у противоположной стены. На ней не было красной пижамы, обернутой туалетной бумагой, но на ее голове по-прежнему белел бумажный мешок. Я судорожно сглотнул. – Катрина, это что – еще один маскарадный костюм?
– Ты про мешок? Нет, тупица! – сердито обругала она меня. – В тот раз он тоже не входил в мой наряд рождественского леденца!
– Тогда зачем он? – спросил Аарон, встав возле меня.
– Вы что, серьезно? Вы действительно меня спрашиваете? Пожалуй, прав был мой дед. Он всегда говорил: «Не бывает глупых вопросов, а только глупые люди». Может, ты догадаешься, мистер Гениус? – К моему огромному облегчению, она обращалась к Аарону. – Почему у меня на голове этот мешок? А как ты сам думаешь?
Из-за бумажного мешка я не видел выражения ее лица, но по ее тону было заметно, что это больная для нее тема.
– Хм-м-м… – пробормотал Аарон, – может, у тебя не в порядке прическа и ты не могла найти шапочку, чтобы накрыть голову?
– Не угада-ал! Ну а ты, человек-конфетка? – Теперь ее глаза сердито сверлили меня сквозь прорези в мешке. Я увидел, что они зеленого цвета.
Соображая, как мне ответить, я опустил руку, в которой держал леденец. У меня не нашлось никаких подходящих вариантов. Я понимал, что все будет неправильно, что бы я ни сказал.
– У тебя… вероятно, у тебя какие-нибудь бинты на лице, и ты не хочешь, чтобы мы видели, пока все не заживет. Правильно?
– Опять не так! Так вы хотите знать, почему у меня на голове мешок?
Вопрос был риторический и не нуждался в формальном ответе, но мы с братом дружно кивнули. Последовала долгая пауза. Сквозь прорези для глаз было видно, что Катрина больше не глядела на нас, а уставилась вниз, на кафельный пол. Потом она тяжело вздохнула, вероятно, чтобы выпустить из себя хотя бы часть накопившегося гнева и не взорваться.