– Катрина, почему ты не говоришь о своей болезни? Я даже не знаю, какой у тебя рак, – сказал я.
– Я говорила о ней больше, когда рядом был дедушка. При нем я чувствовала себя лучше. Он всегда говорил мне, что все будет нормально. – В ее голосе зазвучала печаль.
– А он что… умер? – спросил я.
Она рассказала, что он умер четыре месяца назад от сердечного приступа и что теперь она оказалась на попечении государства и непосредственно больницы, в которой проходила лечение. Она никогда не знала своего отца – мать не была точно уверена, кто он. Пьяный водитель сбил ее мать по дороге той на работу, когда Катрине было четыре года. Так что всю свою сознательную жизнь она во всем зависела от своего деда, особенно после того как у нее в июле 1979 года была обнаружена опухоль мозга.
Когда она рассказывала ужасные подробности из своей жизни, я невольно думал о том, какая у меня хорошая жизнь. Прежде мне как-то не приходило в голову, что есть люди, которым повезло меньше, чем мне. Я понял, что мне все доставалось очень легко. У меня были люди, любившие меня, были друзья, которые охотно общались со мной. У Катрины не было ни того, ни другого.
У нее были лишь смутные воспоминания о матери и очень ясные о деде, по которому она скучала больше всего на свете.
– Дедушке было все равно, как я выгляжу, – сказала она со вздохом. – Он просто любил меня. Я всегда знала, что он любил меня всякую. Остальные люди не такие.
– Катрина, я сочувствую тебе, что ты потеряла маму и дедушку.
– Спасибо, Молар. В этом году я не позволила никому украсить мою палату, потому что рядом со мной нет дедушки. Он всегда любил делать это вместе со мной, и мне не хочется, чтобы он думал, что я радуюсь Рождеству без него.
– Я Мо, – поправил я ее. – Мои друзья зовут меня Мо.
– Что?
– Мои друзья зовут меня Мо, – повторил я. – А ты сказала Молар.
– Значит, я могу называть тебя так? – робко спросила она, сомневаясь, что кто-то захочет с ней дружить.
– Конечно можешь. А как же иначе? – Мне показалось, что ее губы растянулись в улыбке, хотя сквозь прорезь в бумажном мешке разглядеть что-либо было трудно.
– Мо, – торжественно заявила она, – я вот что решила. Хоть технически я не проиграла гонку на каталках, но я и не выиграла ее. Так что я выполню наши условия и пойду на рождественское представление.
– Правда? – Я чуть не подпрыгнул на табурете, но боль в ребрах сдержала мою прыть.
– Правда, правда. Как ты думаешь, там еще найдется для меня какая-нибудь роль?
– Я уверен, найдется. А если нет, тогда мы просто заставим Мадху замолвить за тебя авторитетное словечко перед сиделкой Уимбл.