— Беттина, ты не должна была соглашаться на нашу сделку.
— Конечно, должна. Я бы сделала все, чтобы спасти Каспиона.
Некая темная, первобытная эмоция промелькнула на лице Дакийского, и его руки сжались вокруг нее.
— Будь осторожна, чародейка. Ты ступила на опасную территорию.
Беттина сглотнула от страха. Как ни странно, но не за себя, а за Каспиона.
— Ты все еще хочешь его смерти. Тогда зачем спас его на арене? Это только увеличивает вероятность того, что тебе придется убить его.
— Если мы будем сражаться друг с другом, то у меня не будет иного выбора, кроме как победить его, так что, скорее всего, ты простишь меня. Если бы я не спас его сегодня, то ты не простила бы мне этого выбора. К тому же эти благосклонности помогут мне завоевать твои чувства по собственному желанию… а не потому, что моего конкурента больше не существует.
— Так вот что тобой движет? Соперничество с Касом?
Дакийский невесело рассмеялся.
— Скоро ты поймешь, что между мной и этим демоном нет никакого соперничества. Мною движет желание получить прекрасный приз, которым я буду обладать. — Он отодвинулся от нее, чтобы начать расстегивать рубашку. — И не тяни больше время.
Начав раздеваться, он окинул ее взглядом с головы до ног. Беттине снова пришлось бороться с желанием обмахнуться.
Когда Дакийский снял рубашку, она отвернулась, но не раньше, чем рассмотрела его мускулистую грудь в свете огня.
Его кожа была гладкой… и без единого намека на то, что он дрался в ближнем бою. На ринге он был весь покрыт кровью. Только чужой?
Беттина также увидела, что он носит на шее кристалл. Его стиль одежды был прост, без лишних изысков; она задалась вопросом, почему он носит этот кулон.
Он снял сапоги?
Стоять спиной к Дакийскому, пока он раздевается, оказалось сложнее, чем она думала. Какая женщина не мечтает увидеть тело вампира, особенно после того, как прикасалась к нему под покровом ночи.
Для Беттины все было еще хуже. Она обладала глазами художника и прямо сейчас ее чувствительность требовала увидеть этого мужчину обнаженным. Как объект. Ничего более.
Его штаны приземлились на стул справа от нее. Она сглотнула. Он обнаженный в этом шатре, наедине со мной.
Когда он опустился в воду, она резко бросила:
— Я не сделаю этого.
Несмотря на то, что подумала: я бы подсмотрела.
— Тогда готовься к худшему.
У нее разыгралось воображение. Вымыть ему спину оказалось предпочтительнее тысячи других вещей, которых он мог потребовать.
— Но я никогда раньше никого не купала.
— Уверен, ты поймешь, что надо делать.
Нахмурившись, Беттина посмотрела на потолок. Ох, что плохого может быть в ванне? Она просто откажется мыть любую часть его тела ниже пояса.