Ничего.
— Букмекеры ставят триста пятьдесят к одному.
— Триста пятьдесят?
Беттина схватилась за лоб.
— Да, ты должен обладать хорошей интуицией, чтобы сделать такую ставку, — сказал Салем. — Если кто-то… не я или ты, конечно, но кто-то… провел ночь с одним из соперников и тщательно раздобыл информацию, тогда кто-то… конечно, не я или ты… сможет сорвать банк.
— Единственное что я знаю: у вампира очень сильная мотивация. — И то, что он истощен. Что если он так и не поспал? Что если это повлияет на его способность сражаться? — Тебе удалось обнаружить хоть какую-нибудь слабость Гурлава?
— Нет. Я лишь слышал страшные истории о Детях Ужаса. Я так понимаю, охрана Абаддона не оснащена каким-либо ядерным оружием?
Беттина покачала головой.
— Ты пойдешь со мной смотреть финальный бой?
— В качестве прислуги за праздничным столом? — насмешливо протянул Салем.
— Да ладно, не думаю, что тебя кто-то заметит.
Тишина.
Беттина поняла, что неумышленно обидела его. Да и как он мог не обидеться в этой ситуации? За время турнира он стал для нее гораздо больше, чем слугой, а она сейчас сделала ему больно.
— Салем, мне очень жаль.
— Принцесса, возможно, сейчас я и невидимый, но раньше у меня было на что посмотреть, я всегда прекрасно выглядел, этакое ходячее самодовольство, ты должна была видеть это, чтобы поверить. Телесно-неполноценный слуга отклоняет твое приглашение.
Когда он, мерцая, исчез, Беттина атаковала свои отросшие ногти. Она исправит это недоразумение позже. Единственное о чем она могла думать прямо сейчас, это о своем вампире.
Мой вампир.
Возможно, его пробуждение запудрило мозги ее чувству собственности. Возможно, после вчерашней ночи она просто не могла не представлять себя с ним.
Но, не смотря на беспокойство за него, она признавала, что еще не готова полностью отдаться ему.
А он хотел, чтобы она уступила. Скажи мне, что позволишь делать с тобой все, что угодно. Скажи, что ты моя…
Наконец она вспомнила, почему эти слова так важны для него! Она сказала их в ту самую первую ночь с Дакийским, будучи мертвецки пьяной.
Когда думала, что он — Каспион.
Вампир хотел, чтобы она сказала эти слова именно для него.
Как же невыносимо для него, видимо, знать, что она чувствовала к Касу.
Подождите, чувствовала?.. Я совсем запуталась.
И в миг замешательства, она хотела быть рядом с единственным мужчиной, хотела поговорить с единственным мужчиной… Дакийским.
Она никогда не поговорит с ним снова, если он погибнет. Триста пятьдесят шансов к одному говорят, что это вот-вот случится.
Неприемлемо. Он, скорее всего, уже в санктуме.