Союз нерушимый... (Силоч) - страница 42

Я задумался и вызвал оба досье. Первый «москвич» был ничем не примечателен — покрытый татуировками юноша с угрюмым взглядом, простая шпана, вчерашний детдомовец из семьи репрессированных. Уже отсидевший срок по малолетке. А вот второй…

— Сектанта, скорей всего.

— Самое вкусное ухватил, — усмехнулся Палыч.

— И самое опасное, — возразил я.

— Добро. Можешь пока пойти отдохнуть. Тут тебе не налёт на базар. Готовиться надо вдумчиво.

— Да, насчёт этого. У меня есть идеи. И я хочу, чтобы их включили в план.

Ближайшие несколько часов я провёл в кабинете знакомого оперативника, скорчившись на небольшом диванчике и укрывшись синим солдатским одеялом, внешний вид и колючесть которого не менялись, наверное, уже лет триста.

Я открыл глаза и, вытянув голову, увидел, что тьма не рассеялась. За окном была глубокая ночь, лишь светились ярко фонари и неоновая наглядная агитация на соседнем здании. Внутри черепа зудел входящий звонок от Палыча.

— Подъём. Полтора часа до операции.

— Ты внёс мои коррективы? — поинтересовался я судьбой своих предложений.

— Да, будь по-твоему.

Я отключил звонок, широко зевнул и, с наслаждением потянувшись, снова отправился в подземелья — туда, где вокруг эскадрильи чёрных вертолётов суетились небритые техники в промасленных комбинезонах, роботы-погрузчики и прочая обслуга.

В раздевалке было шумно: у бесконечных рядов железных шкафчиков в сырой полутьме толкались, грубо шутили, громко хохотали и лязгали стальными конечностями полуголые шкафообразные Железные дровосеки. Это был единственный момент, когда заступающая смена имела возможность пообщаться с теми, кто уходил на выходной. Штурмовики надевали тяжёлую чёрную броню и царапали подошвами тяжёлых ботинок каменную плитку пола.

— О, здорово! — поприветствовал меня один из бойцов: выше на голову, с широченной челюстью и светлыми мягкими локонами младенца. — Это мы с тобой полетим?

— Ага, — я пожал ладони размером с совковую лопату: ему и остальным штурмовикам. — Скоро увидимся!

Поднявшись по длинной лестнице, где лампочки горели через одну, я очутился в арсенале.

— Чего изволите? — Фёдорыч, эдакий благообразный старичок-боровичок, меня узнал и заулыбался. Он стоял за деревянной стойкой, как на обыкновенном армейском вещевом складе, и, если бы я не знал, что у нашего старшины медалей до пупа и в теле железа больше, чем плоти, это показалось бы мне вопиющим нарушением правил безопасности, учитывая то, какие сокровища хранились за его спиной.

— Давай-ка мне «троечку», — назвал я номер класса брони.

— А может, «четвёрочку»? Сектанты вас там не плюшками кормить будут.