– Очень приятное впечатление от Леры Викторовны, – сказала мама в агентстве. – С двумя другими нянями Женя просто не захотела общаться.
А созвонившись с Лерой, Женина мама, замявшись, попросила фотографию.
– Это нужно мне, – неловко объяснила она.
Лера не удивилась, она поняла, для чего маме фотография. Няни часто проходили отбор ещё и у экстрасенсов. Лера не боялась заключения экстрасенсов, её уже проверяли у той девочки, с которой она вначале проработала две недели. «Хорошая аура», – сказали о ней.
Лера понимала опасения родителей – ведь они доверяли практически незнакомому человеку самое дорогое. А Женя должна была находиться с Лерой вдвоём круглосуточно, по неделям, за исключением выходных. Видимо, и здесь был положительный отзыв, так как мама засобиралась в дорогу, и в конце мая они выехали на дачу.
Женина семья уже не первый год снимала под дачу дом у людей, постоянно живших в деревне. На огромном участке стояло два двухэтажных дома. В том, что побольше, жили хозяева, жильцы размещались в доме поменьше. Всю первую неделю мама жила с дочерью и няней, приглядываясь к ней, показывая хозяйство, объясняя, как и что делать. По чётким объяснениям и указаниям, самой речи и умению держаться Лера поняла, что у мамы немалый опыт руководящей работы.
Вечерами, уложив Женю спать, Лера и мама подолгу беседовали, им было легко общаться. Мама рассказала Лере историю своей жизни.
Её назвали Антониной при рождении в честь какой-то родственницы. Несовременное своё имя она терпеть не могла, но для всех она была Тошей, и это звучало мило. Тоша родилась в московской семье учёных. Родилась для поправки здоровья матери. Учёная дама к тридцати годам стала плохо себя чувствовать, и друзья посоветовали ей родить, чтобы оздоровиться.
– И, представьте, помогло, – рассказывала она потом знакомым.
Поскольку у учёной мамы было железное устремление в академики, и карьера не терпела простоя, девочку отдали на воспитание бабушке и дедушке. Миссия дочери выполнена – мать получила здоровье и силы становиться академиком. Бабушка и дедушка любви для внучки не жалели, но бабушка болела, что-то с головой, она могла закапать внучке в нос йод вместо капель от насморка. Слава богу, что за семь лет, которые Тоша прожила у них, сожженный нос был единственной травмой. По достижении школьного возраста дочери мать забрала Тошу к себе. Её дочь должна ходить в лучшую школу и показывать лучшие результаты. До сих пор Тоша с ужасом вспоминает школьные годы – малейшие промахи в учёбе выливались в скандалы с наказаниями. Дрожа и трепеща, возвращалась Тоша из школы домой, ей хотелось исчезнуть из этого мира, не жить.