— А отчество как? — спросил Осокин.
— Отчество у меня нескладное.
— Какое все-таки, если не секрет?
— Серафимовна, деревенское, отец удружил.
— Хорошее отчество, мне нравится. А тебе, Кира? — обратился Осокин к жене.
— Мне тоже нравится.
— Да что вы! — отмахнулась медсестра и почему-то покраснела. — Бела Серафимовна — это не фонтан…
Кира Анатольевна достала из шкафа верхнюю одежду: костюм, свитер, пальто — и стала одевать Осокина. Бела охотно взялась помогать. Она приподняла Осокина сзади. Головой он упирался в упругую грудь медсестры, чувствуя, как глубоко и спокойно она дышит.
— Погода стоит очень хорошая, — не унимаясь говорила Бела, и Осокин чувствовал, как каждое слово, колыша ее грудь, вылетает наружу. — Самолет еще не пришел. Мы переберемся через лиман пораньше и там лучше подождем.
Наконец Осокина одели. Бела сходила за санитаром.
Больного осторожно положили на носилки и понесли по длинному коридору к машине. За минуту, в течение которой его несли по улице от дверей больницы к «скорой помощи», он успел несколько раз вдохнуть холодный, казавшийся сладковатым от влажности воздух, глаза ослепило яркостью солнечного дня, и Осокин с неизъяснимой силой, до кружения в голове, почувствовал весну.
«Последняя весна! Последняя весна!» — застучали, забились пойманной, погибающей птицей слова в душе. Сухое отчаяние подкатило к горлу, ударило в голову, прошило ее подобно смертоносной пуле и унесло навсегда веру в выздоровление.
И с того момента Осокина не покидало чувство, что жить ему осталось очень и очень мало. Ему даже казалось, что стоит только оторваться самолету от земли, как он сразу же умрет. Верилось, что земля, на которой он долго жил, которую сильно, искренне любит, как любят матерей, — только эта суровая земля, ставшая второй его родиной, помогала бороться с недугом.
— Кира, говори, мимо чего мы проезжаем, — попросил Осокин жену, смотревшую в окно машины.
— Вот школа, детишки вокруг бегают. Много их: погода хорошая. Подъезжаем к нашему универмагу (Кира Анатольевна работала в нем заведующей секцией), закрыт еще, — тоном гида говорила жена. — Теперь проезжаем мимо столовой и кинотеатра. Свернули на улицу к рыбозаводу и ремонтным мастерским. У рыбозавода машины скопились.
«Скорая» резко наклонилась, и носилки, на которых лежал Осокин, слегка сдвинулись.
— Что за поворот? — опросил он.
— Выехали на дорогу, ведущую к вертолетке. На сопке видна наша «Орбита».
Будто нарочно, жена назвала все те здания, предприятия, учреждения, строительство которых было непосредственно связано с Осокиным.