Иван Николаевич не завидовал Олегу Лукичу. Он не представлял жизни без работы. Он и в отпуске никогда не сидел сложа руки, а тут впереди месяцы, годы безделья.
«Что за радость? От праздности можно и свихнуться. Работал бы, мужик-то еще очень крепкий».
Допив вторую бутылку, они уходят спать. Идут через все комнаты, шарахаясь от стены к стене. Бесцветов поддерживает Олега Лукича. Неожиданно тот визгливо, как-то вульгарно запевает:
Во саду ли в огороде
Девушка гуляет…
Ча-ча-ча… иха… ха… ха!
В комнате, где спала жена нового хозяина, скрипнула кровать, приоткрывается дверь.
Бесцветов видит женщину в чем-то совершенно белом, полупрозрачном. Из окна падает на нее свет луны, появившийся в очередной раз. Взгляда от женщины нельзя оторвать. Бросаются в глаза темные пятна на груди и чуть ниже живота.
— Нажрался, иди-от! — шепчет злобно она.
«Не любит тебя, Олег Лукич, баба-то», — думает Бесцветов, и ему становится нехорошо, даже стыдно.
Ложатся в одной комнате, маленькой, уютной, в которой когда-то спала дочка Ивана Николаевича, и всегда в ней жил Виктор, наведываясь из города.
Олег Лукич, сбиваясь, путаясь, начинает рассказывать очередную длинную историю из жизни на Чукотке.
Бесцветов уж не слушает его — надоело. Думает, как распорядиться деньгами, полученными за дом, что выделить сестре и брату. Не обидеть бы их, нужно решить все справедливо.
В открытое окно медленно втекает легкая прохлада, появившаяся под утро; доносится суховатый, тонкий запах чайной розы, посаженной Иваном Николаевичем года два назад под окнами. Отдохнув, набравшись сил, вновь начинает звенеть сверчок. Под утро пение его бывает густым и самозабвенным.
Стал вспоминать, как вернулся с фронта с двумя тяжелыми ранениями, а дома нет — разрушило бомбой. Как на худой лошаденке возил бревна из леса, рубил сруб, как пилил вертикальными пилами кругляк на доски. От ран и усталости он часто терял сознание, но отдыхать некогда было. Потом дом сгорел — молния в него угодила, благо дома никого не было, и уж новый построили каменный, с помощью совхоза — добротный, рассчитанный на долгие-долгие годы.
Вспомнил Иван и про свою свадьбу, которую сыграл, как только срубил избу. Маринка его тогда была молодой, худенькой и красивой. Потом, с годами, она огрубела, раздалась вширь, теперь комплекцией на мужика больше похожа. Невольно сравнил свою жену с женой Олега Лукича, и в горле от чего-то загорчило.
Бесцветов так и не заснул до рассвета. Все передумал за свою жизнь, а в хмельной голове крутилась и крутилась строчка из знакомой с детства песни: