После обзорной экскурсии по школе пришла пора сдавать вступительный экзамен. Меня привели в роскошную столовую, похожую на пещеру, и усадили во главе длинного массивного стола. Гравировка на бронзовой табличке, висящей над дверью, гласила: «Зал Бреннер Болкин». У меня в голове не укладывалось, чтобы в англоговорящем мире кого-нибудь звали «Бреннер».
Экзамен почти стерся из моей памяти. Помню только, что следовало описать какой-нибудь предмет, не называя его. Я написала о своей кошке, в конце присочинив, как она спрыгнула с заднего крыльца под колеса машины, навстречу жестокой смерти. То, как в Брэдли торчали по Сэлинджеру, навело меня на мысль, что у них слабость к душевно неуравновешенным личностям. Я оказалась права: через несколько недель нас известили, что я получила стипендию и смогу закончить школу Брэдли с выпуском две тысячи пятого года.
— Волнуешься, солнышко? — спросила мама.
— Вовсе нет, — соврала я и выглянула в окно, не понимая, что она нашла в этом Мейн-Лайне. На мой неискушенный взгляд четырнадцатилетней девочки, здешние дома не шли ни в какое сравнение с оштукатуренным розовым амбаром, где жила Лея. Хороший вкус, как мне предстояло уяснить, заключался в хрупком равновесии между блеском и простотой.
— У тебя все получится! — Мама ободряюще потрепала меня по колену. Ее губы, обильно смазанные жидкой помадой, блестели на солнце.
Мимо нашего «бумера» прошествовала четверка девушек: на узких плечах — школьные рюкзаки с удобными лямками, стянутые в конский хвост белокурые волосы покачиваются, как плюмажи на спартанских шлемах.
— Да, мам. — Я закатила глаза; не из-за нее — из-за себя. Я была готова разреветься, свернуться клубочком у нее на коленях, чтобы она снова погладила длинными ногтями мою руку, пока я не покроюсь мурашками. «Пощекочи ручку!» — упрашивала я, когда ребенком прибегала к ней пообниматься.
— Беги, а то опоздаешь! — От поцелуя на щеке остался липкий след. «Пока», — буркнула я, свежеиспеченный несносный подросток. В то утро, за тридцать пять шагов до школьных ворот, я только репетировала будущую роль.
День начался с классного часа. У меня голова шла кругом, как в любовной горячке. В старой школе не было ни звонков с урока и на урок, ни разных учителей по разным предметам. Там класс был разделен на две группы по двадцать девочек. Каждая группа занималась в отдельном кабинете, где из года в год одна и та же учительница (а все они, за одним-единственным исключением, были монашки) читала математику, обществоведение, религиоведение и английский (причем нашей группе всегда доставалась монашка). В школе Брэдли раз в сорок минут звенел звонок, возвещая о переходе в другую аудиторию, к другому учителю и другим соученикам. Я чувствовала себя актрисой, приглашенной звездой на съемках молодежного сериала «Спасенные звонком».