С дня того трагического инцидента прошло больше года, но мысли о страданиях Томаса не давали Мэри покоя. Она не знала, умер он сразу, в момент первого взрыва, или позже, под завалами, задохнувшись газом, или заживо сгорел в адском огне. А может быть, он выжил. После взрыва владельцы шахты два дня думали, что с ней делать, и решили ее затопить, похоронив под землей восемьдесят рабочих. Тело Томаса ей не вернули, и, с точки зрения Мэри, достоверных доказательств его смерти у нее не было. Тот факт, что концентрации угарного газа были несовместимы с жизнью, Мэри не убеждал. Он мог выбраться оттуда в бессознательном состоянии, дезориентированный, возможно, потеряв память. Мэри предполагала, что он живет где-то и ничего не помнит о своей прежней жизни. Эта вера поддерживала ее, и она знала, что без неопровержимых доказательств гибели мужа ее огонек надежды никогда не потухнет.
Она услышала, как Альберт поднялся наверх, оступился и тихо выругался. Он стоял на лестничной площадке, и Мэри уже хотела позвать его.
– Мэри, ты там? – раздался тихий стук в дверь.
– Да, Альберт, я здесь. В чем дело? – поглубже запахнув халат, отозвалась она.
– Мэри, мне нужно тебе что-то сказать, – донесся из-за двери его приглушенный голос.
– Открыто, Альберт, заходи, – пригласила его Мэри, положив в книгу закладку и отложив ее на стол.
Альберт повернул ручку, и дверь со скрипом приоткрылась, но из уважения войти он так и не решался.
– Прошу прощения за беспокойство, Мэри, но я пришел попрощаться.
– Ничего, Альберт. Я знаю, что тебе завтра рано уезжать, и завела будильник. Без завтрака я тебя не отпущу.
Он смотрел в пол, не в силах поднять на нее глаза.
– Я уезжаю насовсем, Мэри. Меня переводят в лондонский офис. Это повышение, но теперь я не знаю, когда снова приеду в Блэкпул. Прости.
Он нервно теребил кончик галстука и судорожно сглатывал. Мэри вдруг захотелось успокоить его, и она встала с кресла.
– Пожалуйста, войди, Альберт.
– Я не уверен, что это… – опасливо обернулся он через плечо.
– Пожалуйста, – настояла она.
Она знала, что выглядит не лучшим образом, и удивилась, что ее это не волнует. На ней не было косметики, слой охлаждающего крема еще не впитался, а волосы были в сетке, которая держала бигуди. Они сели рядом на краю кровати, и Альберт взял ее руку в свою.
– Ты такая красивая, Мэри.
Она улыбнулась и сжала его руку. Уже давно ей никто не говорил этих слов.
Спасаясь от жары, Альберт расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, ослабил галстук и закатал рукава. Он нерешительно протянул руку и провел пальцем по ее ключице. Это было дерзко с его стороны, но она не отстранилась, а медленно взяла его руку и переплела их пальцы. Он подался к ней и нежно накрыл ее губы своими.