Продавщица вообще не обращала на меня внимания: сидя за кассой на другом конце «Мобил март», она болтала по сотовому. Я даже не уверен, был ли у нее собеседник: тетка трещала не закрывая рта. Я отнес буррито и кофе к окну и воспользовался невысокой пирамидой из пивных коробок в качестве стола. По шоссе I-95 проносились автомобили. В голове вихрем крутились мысли. Почему-то всё представлялись разные мелочи из кабинета отца Грега: изображение святого Августина на стене, стакан с ручками у планшета на столе, матовые медные гвоздики вдоль швов кожаного дивана – все очень хорошо изученное и знакомое на ощупь.
Белый автобус свернул с шоссе и, громыхая, въехал на парковку, высадив пассажиров у «Макдоналдса». К прилавку выстроилась очередь. Я не отказался бы от второй чашки кофе, а еще лучше – от таблетки «НеСпи», который принимают дальнобойщики, сутками не вылезающие из-за руля.
Автобус выкатился вперед и остановился у дизельной колонки. Заправившись, водитель тоже ушел в «Макдоналдс», и я решился. На боку автобуса были нарисованы ярко-зеленые и красные персонажи китайских мультфильмов, а посередине красовалась синяя эмблема с двумя стрелками, указывающими на Нью-Йорк и Бостон: автобус-экспресс, еще более убитый, чем «Грейхаунды».
Я то и дело оглядывался через плечо, думая, что водитель вот-вот выйдет из «Макдоналдса», но, когда я забрался в автобус и выглянул из окна, он покупал сигареты в «Мобил март» с таким видом, будто ему все безразлично. В хвосте автобуса был тесный туалет без окон; в нем-то я и спрятался. Там пахло так, будто кто-то только что помочился, обрызгав стены снизу доверху и попав всюду, кроме собственно дыры. Туалетная бумага прилипла к стенам размокшими комками. Дверь не запиралась – посетителю предлагалось накинуть крючок троса на ручку, а другой конец зацепить за скобу на противоположной стене. Я стоял там, трясясь от страха и бредовой идеи, что водитель меня видел, но мотор наконец заурчал, автобус дернулся вперед, снова остановился, и я услышал, как заходят пассажиры. Я оставался в туалете, пока мы не выехали на шоссе, и лишь потом решился открыть дверь. Автобус был полупустой, пассажиры дремали. Я присел у туалета, обхватив себя руками за плечи. Автобус медленно прогревался. Мы ехали на юг. Урчанье мотора сливалось с неровным шорохом шин по шоссе. Сиденья пахли «Виндексом», «Баунсом» и освежителем с запахом фруктовой жвачки, но чистыми не казались. Когда я вдохнул этот запах, меня будто толкнуло вперед – и я провалился в пустоту, в ничто.
Нью-Йорк проглотил шоссе, как макаронину: дорога нырнула в ущелье между высокими бетонными стенами и пустилась прорезать кварталы. Наконец автобус остановился в каком-то людном месте под массивными стальными опорами моста. Все вывески – над дверями или приклеенные скотчем к витринам – были на китайском. Пассажиры по одному потянулись на выход; наконец вышел и я и побрел по муравейнику улиц, пахнущих рыбой и бензином. Пожарные лестницы взбегали по фасадам доходных домов, как застежки-молнии. Повсюду люди орали друг на друга. Меня толкали и не замечали. Нос болел от холода, и, сколько бы я ни подтирал его рукавом фуфайки, на верхней губе все равно были сопли.