– Прости меня, я переборщил. Не плачь.
– Ты прав, – всхлипнула она, дотягиваясь до салфетницы и вытягивая розовый бумажный треугольник. – Ты совершенно прав. Мишка бы меня вообще убил за такое…
– Все, успокойся, а то покажешься на глаза работодателю с красным распухшим носом. – Леон поцеловал ее в макушку и помог встать. – Я тебя отвезу.
– Леня, мне не хочется ехать, – глядя ему в глаза, твердо сказала Лиза. – И я бы не поехала. Но ему нужны бумаги и эта статья. Ты можешь подождать меня и потом отвезти домой?.. К себе домой, – уточнила она, и у Леона слегка сбилось дыхание.
– Могу. Но мне нужно к трем быть в «Матросской тишине».
Лиза бросила взгляд на часы.
– Мы успеем. Я только отдам папку и сразу спущусь.
Она действительно не пробыла в квартире генерала и десяти минут, Леон даже не успел позвонить Хохлу, как собирался.
– Быстро, – бесстрастно констатировал он, когда она забралась на переднее сиденье.
– Я только бумаги отдала. Ты не опоздаешь? – Лиза посмотрела на часы.
– Нет. Ты не передумала ехать ко мне?
– Я не передумала. А ты? – Она повернулась так, чтобы видеть его лицо, и смотрела требовательно.
Леон не хотел отвечать, боялся показаться жалким и хватающимся за соломинку. Но Лиза ждала, затаив дыхание, и он молча кивнул.
Возле своего дома вынул из бардачка ключи, отдал их ей.
– Я буду поздно. Если решишь уйти, оставь ключи соседке из квартиры напротив, ее зовут Наталья Сергеевна.
– Ты вроде взрослый, а иногда совсем как ребенок. Поезжай, а то опоздаешь. – Она чмокнула его в щеку и вышла из машины, а Леон, провожая взглядом ее тоненькую фигурку, почувствовал, как стало теплее на душе.
Сегодня вечером его кто-то будет ждать.
И пыль, накопившись, превращается в гору.
Японская пословица
Когда билеты на оба рейса для отца были куплены, Марина немного успокоилась. Будет лучше, если он уедет, да и сыну не помешает дедов присмотр, когда вернется из лагеря.
– Жень, ты где? – Она закрыла крышку ноутбука, позвала, но ответа не последовало.
Мужа она обнаружила лежащим на диване. Глаза его были закрыты, одна рука безжизненно свесилась на пол. Марину словно обдало ледяной водой, она кинулась к нему, взяла Хохла за запястье. Пульс был ровным, Женька крепко спал. Бессильно осев на пол, она обхватила руками голову и постаралась успокоиться. Страх за Хохла в последнее время не покидал ее, и рационального объяснения этому у Марины не было. Она просто боялась его потерять – как, наверное, боится любая женщина. Это чувство прежде было ей незнакомо.
«Он стал частью меня. Спустя столько лет я вдруг поняла, что умру, если его не будет рядом. Так с Егором было. Но тогда все пришло сразу, с первой встречи, а Женьке пришлось положить на это часть жизни».