Флер их тоже боялась, но она не могла безразлично к ним относиться или бежать от них прочь. Как-то раз она спряталась за кустом в саду, чтобы получше разглядеть старика, который, ковыляя, шел от черного хода, засунув в карманы своей поношенной серой армейской шинели краюху хлеба и несколько луковиц. У него было изможденное лицо, потемневшее с одной стороны от ожога порохом, и седенькая маленькая бородка. Одну ногу он, видно, потерял в сражении, но, несмотря на увечье, уверенно передвигался, опираясь на костыль. Вероятно, Флер плохо спряталась, так как, проходя мимо куста, старик остановился и, вопросительно оглядев ее с ног до головы, улыбнулся:
— Выходите, чего прятаться, мисс, — сказал он, — выходите, я вас не обижу.
Флер с опаской вышла из укрытия, готовая задать стрекача при первых признаках опасности. Но солдат только смотрел на нее и улыбался. Она никогда не видела такого худого человека. Кости носа и скул просвечивались под тонкой кожей, и она от этого, казалось, блестела. У него были ввалившиеся щеки и глаза. Природный инстинкт подсказывал ей, что он умирает от голода. Теперь Флер с большим удовольствием отметила, что перед ней стоял не старик, этому человеку было не больше тридцати-сорока лет.
— Боже мой, какая ты красивая! Как приятно посмотреть на такую пригожую девушку! — произнес он. — У меня, у самого когда-то была маленькая дочка, только темноволосая, а ты вот белокурая.
Флер очень хотелось спросить его, — этот вопрос вертелся у нее на языке, — что с ней случилось, но по его глазам она поняла, что несчастная девочка умерла. Какая-то неведомая сила притягивала ее к нему, и у нее появилось желание сделать для него что-то доброе, подарить что-нибудь. Сунув руку в карман фартука, Флер вытащила белый носовой платочек. Она, конечно, понимала, что это никакой не подарок, но все же неуверенно подала его незнакомцу, не зная, примет ли он ее дар.
Опершись понадежнее на костыль, он протянул костлявую руку, — которая казалась слишком большой для его высохшего запястья. Он взял у Флер платочек и долго-долго его рассматривал, Когда человек поднял на нее глаза, Флер к своему ужасу увидала, что он плачет.
— Когда-то я был конюхом, — произнес он. Слезы медленно катились по его впалым щекам, казалось, что и они вот-вот иссякнут. Незнакомец неловко теребил платочек, этот клочок белой ткани, тряс головой, закусив губы. Потом медленно заковылял прочь. Флер долго глядела ему вслед, пока он не скрылся из виду, потом забралась под куст и села там на траву. Обняв колени, она раскачивалась взад и вперед.