— Сейчас, мои хорошие, сейчас, мои длинноухие, и накормлю вас и спать уложу, вздохну только минутку да маме питье приготовлю. Сейчас я, сейчас...
А сам уж чуть говорит, рот весь свело — набегался так. И вдруг слышит, зовет его Сорока:
— Эй, где ты там, Заяц? Иди скорее, тебя Медведь зовет.
— Жена у меня больная, детишки не кормлены,*— говорит Заяц, — куда я пойду?
— Зачем ты мне это говоришь, — ответила Сорока, — Медведю скажи. Не я, он тебя зовет.
— Иди, — простонала жена. — Медведь все-таки.
Заяц и сам знал, что идти надо. Так говорил просто, чтобы душу отвести: хоть Сороке пожаловаться.
Простился с женой, пошел.
А уж Сорока раззвонила всем: Медведь Зайца посумерничать позвал к себе. Идет Заяц по лесу, завидуют ему все, поздравляют:
— Сам Медведь тебя к себе зовет.
— Счастливчик ты...
Слушает Заяц и думает: «Что ж завидуете вы?
* Кабы он меня в гости звал, а то ведь сказки рассказывать. Я уж бывал у него, знаю», — и поскреб несмело лапкой в дверь медвежьей берлоги.
Закряхтел Медведь, заворочался:
— Ты, что ль, косой? Чего долго так? Я уж заждался. Думал — возгордился, не придешь. Входи.
Вошел Заяц. Топчется у порога, не знает, куда деть себя.
— Иди сюда. Ближе, — прогудел Медведь.
Подошел Заяц. Стоит возле Медведя, а он, длинный, могучий, во весь рост на постели вытянулся. Так и пышет от него здоровьем. И голос свежий, басовитый:
— Расскажи что-нибудь эдакое. Не спится что-то. Сам себе пробовал рассказывать, неинтересно: заранее знаешь, что дальше будет. Давай. Да повеселее что-нибудь выбери, чтобы я посмеялся.
— Сейчас, Михайло Иваныч, вот. только с мыслями соберусь. Бегут вразброс что-то, — топтался Заяц у медвежьей постели. — Сейчас, сейчас, я для тебя хоть до утра рассказывать готов.
— До утра зачем же, — прогудел Медведь, — усну вот и иди себе домой. У тебя, может, дома дела какие есть.
— Ну какие у нас, у зайцев, дела могут быть, — проговорил Заяц, — так, мелочь разная заячья.
И начал рассказывать. Рассказывал Заяц Медведю свою самую веселую сказку, а сам смотрел на него, и думал: «Поскореё засыпай, Михайло Иваныч, жена у меня дома при смерти и детишки не кормлены».
Шел по степи старый Мерин. Смотрит, Суслик у норкй сидит, зубы солнышку показывает. Остановился перед ним Мерин, покачал головой и спрашивает, будто не знает:
— Ты кто?
— Что ж ты не видишь разве — Суслик.
— А... ты тот самый, кто с наших полей хлеб потаскивает?
Постоял Мерин. Покачал головой. Еще спросил:
— Ну а в детстве ты кем был?
— Что ж ты не знаешь, что ль, — Сусликом.