Сейчас было трудно. Сядешь в условный час перед телевизором, нажмешь кнопку и недоумеваешь: она же только что беременная была! Что же она в койку к чужому мужику лезет? Всмотришься, а она уже без пуза. Вчера еще было два месяца до родов, и уже родила. Так быстро в сериалах дела не делаются. И потом, куда она ребенка дела?
Вот и сейчас шел тот же разговор:
— Мань, да это другой сериал!
— Как же другой? Смотри — Абдулов. Он главный бандит. Но положительный. И главный отрицательный герой тот же. Он с помощью интриг, подлости и убийства отнимает у детей банкира деньги.
— Да этот главный отрицательный в четырех сериалах одну и ту же роль играет. И везде он негодяй, и везде отнимает деньги. Переключай на другой канал.
Вероника оказалась права. Вышли с трудом на нужный сериал, но Марья Ивановна все не могла успокоиться.
— Я знаешь, Вер, кого я не понимаю? Актеров. Положим, режиссеры не могут отследить, что все вокруг снимают один и тот же фильм, но актер то должен соображать?
— Как говорит мой Желтков, они люди искусства, они любят только деньги.
На всякий случай сверились с телепрограммой — все правильно. Хорошо…незатейливым ручейком тек привычный сюжет, Марья Ивановна вязала, Вероника раскладывала пасьянс. И актриса та же самая играет роковушку. Страшненькая… дочка известного кинодеятеля — вылитый отец, прикрой ей волосы — ну, просто одно лицо! Удивительно, что на женщину-вамп никого покрасивее не нашлось. А негодяй все-тот же…
— Я где-то читала, — сказала Вероника, что в войну из Свердловска, туда киностудия была эвакуирована, слали в Москву телеграммы: «Вышлите актера лицом Масохи».
— Какой — масохи?
— Ни какой, а какого? Был такой актер — Масоха, он вредителей играл. Как — не помнишь? В «Большой жизни» с Алейниковым….Так и наш негодяй. Бедный, несчастный… ведь хороший актер, а стал «лицом Масохи».
Так бы и дожурчал этот вечер до конца, если бы Марья Ивановна вдруг не сказала с испугом:
— Слушай, ты Ворсика вечером кормила?
— Нет.
— Где же он?
— Гуляет. Придет.
— К ужину он никогда не опаздывает. Ты форточку не закрывала?
Марья Ивановна подошла к окну. И форточка была открыта, и приставленная к подоконнику доска на месте. По этой доске Ворсик и забирался на окно. Она не поленилась, прошла на кухню и посмотрела блюдце, в которое сама положила мюсли с изюмом и орехами и молока плеснула. Пусть полакомиться кот, он это любил. Элитная еда стояла нетронутой.
— Ой, беда моя! — не выдержала Марья Ивановна. — Похоже, опять надо на свинарню тащиться. Наверняка он там.
— Как ушел, так и придет.