Лев прямо опешил. Вчера еще головой кивала, улыбалась сладко, когда он тетке про Артура рассказывал, а тут вдруг упреки да еще с такой раздражительностью. Ну, напугал тебя вид трупа, такое кого хочешь напугает, но зачем же бочки катить?
— Где ты, собственно, увидела ложь? У Артура действительно есть такая зажигался. И Лидия в самом деле исцарапала ему лицо. В чем, правда, не сознается.
— Она была пьяная в дым. Что она может помнить, — проворчала Инна. — А Марью ты своими рассказом только насторожил. Ее без труда можно было уговорить, что весь этот бред с незнакомцем и пистолетом ей просто приснился. А ты признал, что веришь каждому ее слову. Теперь она начнет копать, выспрашивать, наговорит с три короба всякой ерунды.
— Слушай, прекрати! Я еле на ногах держусь. Принеси что-нибудь холодненькое из холодильника. Только не пива.
Инна пошла на кухню и вернулась с яблочным соком. Наполняя стаканы, она хмурилась, морщилась, словом, всем своим видом выражала крайнее недовольство.
Лев залпом выпил сок, отдышался, расслабился. Он не хотел ссориться, но оставить Иннины упреки без ответа тоже не мог. Он знал, что она все равно вернется к этому разговору и поведет его в еще более драматических тонах. Инка — лучшй в мире мастер устраивать истерики.
— Тетя Маша вовсе не болтлива, — сказал он, наливая себе еще соку.
— Как бы не так, — тут же отозвалась Инна. — Она уже расспрашивала меня… Пристала, как банный лист.
— О чем?
— Какие у Левушки враги? Требовала объяснений. Назови ей имена всех нехороших людей, которые могли бы Левушку ненавидеть. И не связан ли ее драгоценный племянник с криминальным миром?
На щеках Льва заходили желваки.
— В нашей стране каждый бизнесмен в той или иной степени связан с криминальным миром. И я не понимаю, чем тебя так раздражают вопросы тети Маши. Она меня любит и боится за меня. Между прочим, не без основания, и ты это знаешь.
Лева вздохнул и с отвлеченным видом стал обозревать прекрасный, открывающийся с террасы пейзаж. Он имел все основания беспокоиться. Зависло над его фирмой одно дельце трехлетней давности. Левушка считал, что сполна расплатился за кредит, а на том конце вбили себе в голову, что с процентами произошла большая неувязка.
Никогда бы Лев не связался с черным налом и с этой черной публикой, если бы не полетело все в тартарары в девяносто восьмом году. Тогда в августе у него выбора не было. Надо было спасать не только дело, но и собственную шкуру. Пришлось занять под баснословные проценты. А теперь эта публика считает, что можно до скончания века тянуть с него деньги. К угрозам Лев давно привык и научился не обращать на них внимания. Но теперь эта шпана от угроз перешла к делу. Какой-то отморозок безграмотный взрывчатку подкинул ему под дверь. Взрыв прогремел ночью. Разворотило потолок на лестничной клетке, все стекла повышибало. Особенно жалко было цветные витражи. Но стальная дверь в его квартиру выдержала. Ясное дело — убить его не хотели, просто пугали. Но в этой компании недоумков много. Могут обидеться… А от обиды до выстрела у конкретных пацанов один вздох. Все это Инна знала, и сейчас было самое время сосредоточиться и высказать конкретные предположения — какой именно гад посмел нарушить в Верхнем Стане Левин покой, но вместо этого она вдруг резко крутанула головой, из-за чего волосы ее, как в рекламе, рассыпались веером, потом, размазывая тушь, прижала безымянные пальцы к глазам и прокричала на истерической ноте, забыв, что ее могут услышать: