Задавать дальнейшие вопросы, это только разжижать уже полученные. Никсов кончил допрос так же внезапно, как начал.
— Спасибо Инна, что были со мной откровенны.
Он закрыл дверцу «мерса» и побрел к своей машине, увязая каблуками в асфальте, а в ушах его все еще слышался голос Инны: «Я боюсь… я боюсь»…
Теперь Никсов ощущал себя готовым к разговору с Пальцевым. Тот будет вертеться, изворачиваться, врать… но у Никсова есть, чем припереть его к стенке. Ух, слава тебе Господи! Вереница машин вдруг разом вздрогнула, загудела. Уже не раз предпринимались попытки движения — пофыркают моторами и опять встанут, но на этот раз, видимо, где-то далеко впереди рассосался затор, и машины, нерешительно, двинулись вперед.
— Я никому не желал зла. Я был хвалим отцом и любим матерью. Я не ловил рыб в водоеме Богов. Я не подсылал ни к кому убийц. Я чист. Я чист…
— Что это? — спросил Артур.
— Так заклинали в Древнем Египте.
— Образованный, — отчужденно отозвался Артур, и Никсов заметил, что он опять слегка косит.
Решающая встреча происходила в понедельник вечером на квартире Пальцева. Египтян Никсов вспомнил для разгону. По делу и красиво…Но переиграл немного. Он хотел произнести древнее заклинание непринужденно, как интеллигентный человек, вспомнивший к месту нужную цитату, а получилось назидательно и даже, пожалуй, манерно.
— Так вы думаете, что я не чист, а напротив — мутен? Окормлять меня приехали?
— Поговорить надо, Артур.
Окна в комнате были открыты, с улицы доносилась ненавязчивая музыка — вполне приемлемый для серьезного разговора фон. Сквознячок вдруг прилетал неизвестно откуда, шевелил податливую штору.
— Вы, конечно, не будете пить? Пиво есть, — Артур вопросительно посмотрел на Никсова. — Ну, как знаете. А я выпью. Устал, как мул на пахоте, и водки себе купил. Я ведь чувствую, что вы ходите вокруг меня кругами. Только не понимаю, чем я вам не угодил.
Он принес непочатую бутылку водки, стопарь с наклейкой городского импортного пейзажа, тонко нарезанный лимон на блюдце и открытую банку с оливками.
— К допросу готов, — сказал он с интонациями пионера у костра. — Наше здоровье!
«Зря ты бравируешь, дружок», — мысленно усмехнулся Никсов.
— Начнем издалека. Вы ведь продали свой банк?
— Формально — да, а фактически… надо судьбе спасибо сказать, что не посадили, и не подстрелили, как куропатку. Тогда у меня еще была иллюзия, что я пригоден для роли бизнесмена. Но хватило ума не переть вперед рогами, — Артур бросил оливку в рот. — Я сам выбрал, и выбрал — жизнь.
— Как-то вы очень уж красиво изъясняетесь. А можно и по-простому сказать, что денег за проданный банк не получили.