Мир походного охотничьего снаряжения и рыболовных снастей был для нее нов, и в том интересе, который проявлял к нему Кенникот, она находила что-то творческое и радостное. Она осматривала гладкое ложе и отделанный эбонитом с насечкой приклад ружья. Длинные зеленые гильзы с медными капсюльными втулками и иероглифами на пыжах были прохладны и приятно тяжелы в руке.
На Кенникоте была коричневая парусиновая охотничья куртка с огромными внутренними карманами, вельветовые брюки, пузырившиеся на коленях, потрепанные, поцарапанные сапоги и устрашающего вида мягкая шляпа. В этом одеянии он чувствовал себя особенно мужественным. Громко восторгаясь погодой, они взобрались в нанятый шарабан и уложили ягдташ и ящик с провизией.
Кенникот взял у Джексона Элдера его бело-рыжего сеттера, добродушного пса, который все время вилял пушистым, серебрившимся на солнце хвостом. Когда они тронулись, пес стал лаять и кидаться на лошадей, пока Кенникот не взял его в шарабан, где он уткнулся мордой в колени Кэрол и высовывался только для того, чтобы поиздеваться над фермерскими дворнягами.
Серые лошади выбивали копытами такт по твердой проселочной дороге: «Та-та-та-там! Та-та-та-там!» Час был ранний, свежий воздух звенел, изморозь сверкала на золотистых плетнях. Когда теплые лучи солнца превратили жнивье в сплошной желтый ковер, они свернули с дороги на поле через ворота одной из ферм. Шарабан неторопливо подпрыгивал по неровной земле. Скатившись под уклон, они потеряли из виду дорогу. Было тепло и тихо. В сухой стерне стрекотали кузнечики; над шарабаном мелькали блестящие мушки. Умиротворенное жужжание наполняло воздух. Вороны медленно летали и перекликались в небе.
Спустили собаку, и, попрыгав от восторга, она принялась рыскать взад и вперед, взад и вперед по полю, опустив нос к земле.
— Это ферма Пита Рустада, и он говорил мне, что видел на прошлой неделе небольшой выводок ярдах в сорока к западу от дома. Может быть, и нам повезет! — блаженно улыбнулся Кенникот.
Затаив дыхание, Кэрол следила за собакой и вздрагивала, как только та останавливалась. У нее не было желания убивать птиц, но она хотела войти в мир Кенникота.
Собака сделала стойку.
— Ей-богу, она взяла след! Идем! — крикнул Кенникот.
Он выпрыгнул из шарабана, закрутил вожжи за гнездо для кнута на козлах, одним рывком спустил на землю Кэрол, схватил ружье, вложил в него два патрона и большими шагами поспешил к неподвижно застывшей собаке. Кэрол торопилась за ним. Сеттер, подрагивая хвостом, стал красться вперед, почти касаясь брюхом жнивья. Кэрол волновалась. Она ожидала, что вот-вот взлетят тучи больших птиц, и напряженно смотрела вперед. Но пришлось пройти за собакой около четверти мили. Они поворачивали, возвращались, вскарабкались на два невысоких пригорка, перебрались через поросшее травою болотце, пролезли сквозь изгородь из колючей проволоки. У Кэрол, привыкшей ходить по тротуарам, очень устали ноги. Земля была кочковатая, жнивье — колючее, с пробивающейся травой, чертополохом, кустиками клевера. Кэрол еле плелась и часто спотыкалась.