— Но ведь я попал сюда совершенно случайно…
Смех ее был беспощаден.
— Ах, ты совершенно случайно оказался в игрушечном отделе? Случайно, да? Так я тебе и поверила!
— Я был в скобяном отделе, — сказал Чарли. — Ну, да не все ли равно? Пойдем выпьем по коктейлю и поедем вместе домой.
— Неужели ты думаешь, что я соглашусь быть собутыльницей и спутницей шпиона? — вопросила она. — Сейчас я покину этот магазин, и если ты посмеешь пойти за мной или изобретешь еще какой-нибудь способ меня преследовать, я обращусь в полицию. Тебя арестуют и бросят в тюрьму.
Матильда заплатила за деревянную утку и, взяв ее под мышку, царственно ступила на эскалатор.
Подождав две-три минуты, Мэллори отправился к себе в контору. Он был инженером и работал по договорам. Кроме него в конторе обычно сидела его секретарша, но в этот вечер ее не было: она уехала на остров Капри. Бюро обслуживания доложило, что никаких телефонограмм не поступало. И почты не было никакой. Мэллори был один. Он был слишком ошеломлен, так что даже не чувствовал себя несчастным. Реальность вдруг перестала для него существовать, или, вернее, он перестал ощущать в ней какое-либо подобие стройности и симметрии. В фарсе, в котором ему только что пришлось принять участие, не было и намека на здравый смысл — вместе с тем, нельзя же так просто решить, что это безумие, и успокоиться? А может, забыть весь эпизод, выкинуть его из головы? К этому средству Мэллори доводилось прибегать не раз. Но как забыть звенящий голос Матильды, раздающийся среди причудливых декораций отдела детских игрушек? Трагические недоразумения случались у них с Матильдой и прежде, и он всякий раз с готовностью принимался их распутывать, пытаясь разобраться в цепи случайностей и нащупать звено, где произошла детонация. Но на этот раз он был обескуражен. Последняя вспышка не поддавалась диагнозу. Что делать? Обратиться к психиатру, к специалисту по брачным делам? Или посоветоваться со священником? А может, просто выпрыгнуть в окно?
Мэллори подошел к окну. На улице было по-прежнему пасмурно и дождливо. Впрочем, остатки дневного света еще сопротивлялись сумеркам. Движение было не очень бурным. Мэллори проводил глазами большую легковую машину с багажником, затем машину с откидным верхом; за ней появился пикап, на боку которого красовалась надпись: ХИМИЧЕСКАЯ ЧИСТКА И КРАШЕНИЕ ЕВКЛИДА. Имя великого математика вызвало у Мэллори представление о прямоугольных треугольниках, основах геометрического анализа и принципах пропорциональности соизмеримых и несоизмеримых фигур. Логика — вот чего ему недоставало! Необходимо найти новый способ логического рассуждения. В этом ему поможет Евклид. Переведя мучившие его проблемы на язык геометрии, он, быть может, и не решит их сразу, но хотя бы подойдет к их решению. И, взяв логарифмическую линейку, Мэллори принялся доказывать простую теорему, гласящую, что если две стороны треугольника равны, то равны и противолежащие им углы; потом доказал обратную теорему, по которой стороны, лежащие против равных углов, равны между собой. Он провел по линейке прямую. Пусть этот отрезок будет Матильда. Основание треугольника дети: Присцилла и Рэнди. Третья сторона, разумеется, он сам. В отрезке, которым он обозначил жену, самым критическим обстоятельством, обстоятельством, грозившим нарушить равенство углов, было то, что она с некоторых пор завела себе призрачного любовника.