— Нож берется за клинок, — обучал он меня. — Рука отводится назад до уровня шеи справа, и сильным движением кисти клинок выбрасывается вперед, при этом ему надо придать вращательное движение. Гляди…
Володя брал нож, едва умещавшийся в его ладони, мгновеньем спустя тот с треском вонзался в деревянную дверь. Вскоре мишень, избранную Стрелковым для забавы, изрешеченную, словно от крупнокалиберных пуль, пришлось заменить на другую дверь из особо прочных досок.
Но при всей мальчишеской непосредственности Стрелков был серьезным журналистом. Он любил ездить в командировки, еще будучи корреспондентом центрального телевидения, исколесил всю страну. Особенно его привлекали дальние экзотические места — Камчатка, Сахалин, крайний Север, горы Памира и Кавказа, пустыни Средней Азии. И всюду, откуда он вел репортажи, писал материалы, Володя заводил друзей.
При этом у Стрелкова оказалась редчайшая родословная. Впрочем, об этом я узнал не от него, а из случайно попавшейся столичной газеты. Его прапрадедом был декабрист Иван Горбачевский, вышедший в 1825 году на Сенатскую площадь и сосланный в Сибирь, отец Володи, летчик-истребитель, Герой Советского Союза сражался с фашистами в небе Испании, там же и погиб, став национальным героем этой страны. А однажды, когда мы уже крепко сдружились, Стрелков показал мне пачку толстых тетрадей в одинаковых черных переплетах. Раскрыв одну, я увидел множество формул, схем, рисунков, исполненных четким каллиграфическим почерком.
— Это труды Николая Егоровича Жуковского по аэродинамике и авиации, — не без гордости пояснил Стрелков. — Он был нашим родственником по материнской линии, с его смертью тетради перешли к отцу, он их очень берег. Надо бы все собрать, что осталось от Жуковского и передать в музей или Военно-воздушную академию его имени.
Однако, вернемся в январь 91-го, точнее роковое для Володи 22-е число, совпавшее с днем смерти Ленина. Уже тогда память о вожде поутихла, не то, что в прежние времена — траурные знамена и флаги, всеобщая мировая скорбь. Оказалось, что именно в тот день вышел указ Президента об обмене денежных купюр достоинством 50 и 100 рублей, образца 61-го года, на новые банкноты образца 1991 года. По указу эта акция должна была осуществиться за три дня, с 23 по 25 января, и в стране, прежде всего Москве, начался дикий ажиотаж. Моментально возникли очереди у Центрального телеграфа, где сотнями оформлялись почтовые переводы, появилась масса мафиозных спекулянтов на улицах, скупавших крупные купюры по бросовым ценам в 20–25 рублей. И опять же, именно к 22-му появилось обращение Президента к Саддаму Хусейну с призывом вывести войска Ирака из Кувейта, опубликовано заявление главы государства о тревожной ситуации в столицах прибалтийских республик Вильнюсе и Риге.