Глава 16
Ночью Питер Брайтстон продрог до костей. Он всегда, даже зимой, носил легкие костюмы – главным образом потому, что сильно потел, – и теперь горько раскаивался, что не изменил своей привычке. В оставшейся в Нью-Форесте машине Бена лежало пальто на теплой подкладке, подаренное ему Сарой на день рождения. Проклиная все на свете, он поплотнее запахнул пиджак и тяжело вздохнул. В воздухе заколыхался клубок пара. Ничего другого Питер не видел – вокруг царила кромешная тьма. Он не видел даже лежащего где-то рядом Бена, лишь ощущал его присутствие. Как там его товарищ по несчастью? В принципе, Бен хороший парень, но только не в подобных обстоятельствах. Сначала, поддавшись панике, едва не упал в обморок, а потом кричал во сне. Окружавшие их стальные стены усиливали ночные страхи, создавали ощущение тягучего кошмара, поднимавшееся откуда-то из самых печенок. Когда же их найдут? Или им суждено умереть в этой вонючей яме?
Питер бросил взгляд в ту сторону, где лежал его коллега, и под прикрытием темноты полез в карман. Он никогда не отправлялся в поездку без пакетика мятных леденцов – нехорошо, если по возвращении домой от тебя разит перегаром, – осторожно высвободил из мятой обертки последнюю конфетку и быстро сунул в рот. Когда они попали сюда, в упаковке оставалась примерно половина, и Питер съел все конфеты сам, ни слова не сказав Бену. Разумеется, тот поступил бы на его месте точно так же. Голодное ворчание пустого желудка заглушало слабый голосок совести. Он покатал леденец во рту – сахар растворился и со слюной стек в горло теплой, сладкой, приятной струйкой.
Но что дальше? Скудный запас истощился. Уснуть не получалось, и голод терзал Питера сильнее. Что, черт возьми, он – они – будут есть теперь? Уголь? Питер горько рассмеялся, но тут же осекся. Эхо звучало жутковато, а он и без того был весь на нервах. Нужно успокоиться. За последние пять лет он перенес два сердечных приступа, и заполучить еще один, тем более здесь, ему совсем не улыбалось. Поначалу случившееся ввергло его в шок, но потом он взял себя в руки и попытался отыскать выход из ловушки. Стены хранилища кое-где проржавели, и в одном месте ему удалось оторвать двухдюймовую полоску металла. Какое-никакое, но все же орудие. Он бил этой железякой по стене в надежде проделать дыру и даже попробовал, как крюком, цепляясь ею за стену, подняться к люку. Из этого ничего не вышло, а подъем закончился унизительным падением.
По щекам у него вдруг покатились слезы. От мысли, что ему суждено умереть в этой душной яме, вдалеке от детей, нахлынуло отчаяние. Он не делал ничего плохого. Только хорошее. По крайней мере пытался. Он не заслужил такого. Такого никто не заслуживал. Питер сердито разгреб уголь и, раскопав неглубокую ямку, устроился поудобнее. Спит ли Бен? Неизвестно. Некоторое время назад тот затих и не издавал ни звука. Может, надо проявить больше заботы к Бену, когда тому снятся кошмары? Вдруг Бен обиделся? Тогда у него вполне могут созреть кое-какие мысли… Питер даже думать не хотел на эту тему. Откровенно говоря, он понятия не имел о том, что творится на душе у Бена. Он знал его только по работе. Бен никогда не рассказывал о своем прошлом – интересно почему? Что, если они попали сюда из-за него? Питер открыл было рот, чтобы разбудить Бена и расспросить его хорошенько, но в последний миг прикусил язык. Нет уж, лучше молчать. Кто знает, какой будет реакция Бена, начни он его обвинять.