На страничке Кристины Петровны Фениной красовалась фотография десятилетней давности, украшенная цветочками и розовым сердечком. Феня заглянула в материнские «Новости», там превалировали фото внуков и Кристины, создающие впечатление, будто бабушка не покладая рук воспитывает своих юных разбойников. Феня мысленно похвалила родительницу за грамотный пиар.
Из общего ряда фотографий с веселыми мальчишьими мордочками выделялось изображение, найденное где-то на раздольях Рунета: влюбленная парочка на фоне заката. Слащавый сюжет иллюстрировал сообщение: «Кто сказал, что любви на закате не может быть? Мне 60 и я встретила свою настоящую любовь. Он молод и любит меня. Если это не продлится долго, то так тому и быть!».
Читая это, Феня покраснела. Потом решила, что это ее не касается – разве она возмутилась романом Марии Ивановны и Вадима Кокаревых? Вовсе нет. Потом решила заехать к матери – просто убедиться, что она не стала жертвой серийного обольстителя старушек, посягающего на их имущество. Кто-то посторонний подумал бы, что Феней правит страх остаться без наследства, но она и так сто лет знала, что мама оставит завещание в пользу Майи и ее детей.
По дороге к маминой квартире Феня работала над собой, предлагая своему мыслительному аппарату различные доводы в пользу поздней любви. А почему это мама не может быть счастлива? Если она встретила кого-то, пусть молодого, но доброго к ней, то Феня не имеет права быть недовольной!
Она помогает обретать семейное счастье (ну, или просто лучше устраиваться в жизни) целой толпе всяких разных людей. Не все эти люди приятны, искренни. Кое-кто и вовсе не заслуживает счастья – как бы по-фашистски ни звучало. Понимая это, Феня не отказывалась от своей работы, причем она-то работала вовсе не ради денег, а только потому, что надеялась – если они станут счастливее, то станут и добрее! Мама ничем не хуже: тоже человек и ее тоже надо пожалеть.
– Мама, ты в соцсети написала, что встретила любовь на всю жизнь, – сказала Феня, едва Кристина Петровна открыла дверь. – Кто этот человек?
Мама рассмеялась с обидной снисходительностью:
– Ох, ну вот именно об этом Слава меня и предупреждал! Сказал: всем только и надо будет знать – что, да как, да почему! А ты, дорогая моя, уже сто лет у меня не появлялась, и вдруг – здрасьте!
Феня, виновато улыбаясь, прошла в прихожую. Она постаралась поскорее прикрыть за собой дверь, стремясь не допустить, чтобы звуковые волны маминого голоса достигли барабанных перепонок соседей. С детства родные интонации свидетельствовали о том, что разговор долго не продлится и приятным он не будет.