Совсем рядом потрескивает фитиль свечи. Можно нагреть лезвие ножа и…
Нет! Я не буду пытать человека только потому, что мне нужны ответы. Защитить себя — одно. А мучить живое существо — совсем другое.
Медный шар, который маг принес прежде, чем использовать меня таким омерзительным, противоестественным образом, сейчас лежит на столе в распахнутой шкатулке из красного дерева. Он слегка светится и даже словно источает силу.
Ту самую чужую силу, что прошла сквозь меня.
— Это все было, чтобы зарядить эту штуку? Вот зачем ты это сделал? Кивни, если правда!
Он молчит, и я показываю ему нож.
— Кивни, — повторяю я, снова копируя тон Элвина. Когда хозяин так начинает разговаривать со мной, хочется стать даже не кошкой — мышью, чтобы забиться под шкаф.
Дориан кивает.
— Тогда можно сказать, что это — воровство. У меня. И моего хозяина, — я резко захлопываю крышку шкатулки. — Я забираю украденное назад.
Глаза мага расширяются, он мычит и бьется в путах так, что я пугаюсь и поднимаю курильницу, чтобы оглушить его снова.
— Сиди смирно!
Он затихает. А я думаю — вот что теперь делать с ним? И со всей этой ситуацией?
Совершенно непонятно.
Рассказать Элвину? Он, конечно, разберется с Дорианом, он с чем угодно может разобраться. Но потом мне же и влетит, ой как влетит за попытку побега. Даже если я навру, что Дориан напал на меня на улице и похитил, правда может всплыть.
А если и не всплывет, одну на улицу Элвин меня больше не выпустит.
Нет, нельзя ему говорить. Я должна сама разобраться, раз уж впуталась в это дело.
— Я не буду убивать тебя. Оставлю в таком виде. Завтра слуги найдут тебя и развяжут. Но у тебе только сутки, Дориан. Завтра вечером я расскажу все своему хозяину. И если у тебя есть хоть капля благоразумия, ты успеешь уехать из Рондомиона за эти сутки. Ты меня понял?
Он снова мычит и кивает.
Надо бы сделать что-то яркое на прощание. Порезать ножом слегка или хотя бы дать ему пощечину. Подкрепить свою угрозу. Чтобы запомнил. Чтобы испугался.
Но я словно вижу себя со стороны, и руки опускаются. Издеваться над связанным — низко. Не буду этого делать.
— Прощай, Дориан.
Задуваю свечи и оставляю его одного в темноте.
* * *
У башни река, извиваясь, делает резкий поворот и выныривает из-под ноздреватого льда. Здесь, на быстрине, Темес не замерзает никогда.
…Как я удивилась, когда впервые увидела лед на речке два с половиной месяца назад.
Спешиваюсь. Сыро, и холод пробирает до кости. Завтра, вернее, уже сегодня — шестой час утра, последний зимний день.
…А потом новый год и бал.
Я оглядываюсь на прошедший год.