Я не успел даже удивиться. Камень ударился о тропу, перевалился через край и продолжил свое падение. Лошадь заволновалась, я отвлекся, чтобы угомонить ее. Этой задержки хватило, чтобы не попасть под обвал спереди, Сразу с десяток средних и мелких горных обломков градом обрушились на тропу. Конь испуганно всхрапнул. Я выругался и перехватил поводья. Сейчас все силы уходили на то, чтобы сдержать испуганное животное, не дать ему понести или прыгнуть прямо в пропасть.
Вцепившись левой рукой в гриву, я встряхнул правой, призывая Силу. Камни забарабанили по куполу, засиявшему в солнечных лучах полупрозрачной радужной пленкой.
Держать одной рукой щит, другой пытаясь справиться с обезумевшей лошадью, — очень сложно. Примерно как играть на двух музыкальных инструментах одновременно. Булыжники стучали о купол, падали на тропу и летели дальше вниз, в воздухе туманным облаком повисла пыльная взвесь. Хорошо, что поставленный второпях щит прикрывал от нее хотя бы частично, но мелкая пыль все равно проникала сквозь него, забиваясь в горло и не давая дышать.
Наконец глупая скотина немного успокоилась. Камнепад тоже прекратился, как по заказу. Я поднял глаза — и сквозь закрывшую небо пыль увидел над головой черный человеческий силуэт. Незнакомец выглядывал из-за горного кряжа, пытаясь оценить успешность покушения.
— Ах ты сукин сын! — ругнулся я и хлестнул аквилонской плетью, вышибая камень у него из-под ног. Неизвестный полетел вниз, неуклюже размахивая руками.
Он упал на тропу передо мной, судя по болезненному вскрику — очень неудачно. После удара сила инерции еще некоторое время тащила его вниз по дороге, потом увлекла в пропасть. В последнее мгновение незнакомец успел выбросить руку и ухватиться за ствол молоденькой оливы, чудом уцелевшей при камнепаде, и повис над обрывом.
Я спешился. Не терпелось поглядеть ему в глаза.
— Так-так. Значит, прежний урок не был усвоен, молодой человек, раз вы пришли за добавкой?
Над пропастью болтался Марко Ваноччи. Левая рука повисла мокрой тряпкой — сломал при падении. Правая судорожно стискивала дерево.
— И что мне с тобой сделать? Оставить здесь?
— Я не буду унижаться и просить о помощи, — прошипел он сквозь зубы.
— Жаль, люблю, когда передо мной унижаются, — я ухватил его за запястье и вытащил. — Но приятно знать, что ты не оставляешь попыток лишить свою мать и второго сына. Впрочем, у тебя же еще две сестры, верно? Они будут ей отличным утешением и опорой в старости.
— Я убью тебя, колдун! И убью не сразу. Ты еще будешь ползать перед моей матерью и просить прощения!