«Великому кагану хазар Чистые Помыслы желают вечной твердыни.
Плод падает недозревшим.
По договору, великий каган, твои — руки, чтобы подхватить плод и, если понадобятся, дороги, воины, кони, мечи и стрелы. Наше — золото.»
Каган отложил коровью лопатку, открыл глаза и сказал визирю:
— Твой ход.
— Я уже сделал его, повелитель, — в некотором смятении признался визирь, — пока вестовой ходил за голубем.
— Ты сделал правильно, — успокоил его каган, — и тем самым ты подсказал мне, как теперь поступить. — Он перенес самую сильную фигуру на дальнюю белую клетку доски, и оба прищурились от яркого света, проглотившего во дворце всю его тьму. — Тебе шах!
Незадолго до той поры в Хазарском царстве от некого недуга умерли все боги, а новым неоткуда было взяться, потому что век рождения богов давно миновал. Тот недуг хазарские боги подхватили случайно — от ножа, которым хазары закололи жертву и который накануне ночью был случайно замаран семенем спавшего поблизости с ним жреца. Спустя некоторое время другой хазарский каган купил у заезжего еврейского торговца звон мечей, тот самый, что еврей некогда вывез от северцев и два раза перепродавал — то в Риме, то в Царьграде. Звон мечей так понравился кагану, что он купил у торговца все остальные диковинные товары и даже все его одежды и, когда он, глядя на обнаженного купца, спросил, что у него еще осталось, тот ответил, указывая на обрезанную плоть:
— Осталась лишь вера моих праотцев. Но ее можно взять только даром, как своего сына, вышедшего из лона матери, и сразу всю, как пред тем саму мать, когда она идет девственницей на твое ложе в первую ночь супружества.
Так хазары приняли Моисеев закон, но это случилось потом, веком позже того дня, когда вестовой голубь, выпущенный ромеем, разбился об крышу дворца, а его весть скоро нашли в подвале.
Итак, некоторое время у хазарского кагана вместо богов были только индийские шахматы. От них, от движения фигур, зависела смена зимы и лета в его царстве, ночи и дня, часа вожделения и часа покоя, мудрых и немудрых мыслей, а также мыслей случайных и красного цвета — тех, что добавляли к вину для крепости и к яду для того, чтобы чья-нибудь смерть оказалась настоящей по обе стороны дня.
Каган посмотрел на маленьких всадников, скакавших галопом через шахматную доску под предводительством самой сильной фигуры и сказал:
— Кость, хоть она и коровья, надо сжечь и посыпать ее золой путь на западные ворота.
Визирь поднял глаза от доски и откликнулся эхом потаенных мыслей кагана:
— Многие слышали предсказание. Он