Мама согласилась: Лева был тихим, интересовало его только одно — физика. Рассказывали, что еще в раннем детстве маленький Лева, внимательно вглядевшись в хлебную крошку, вдруг задумчиво произнес: «Интересно, сколько в этой крошке атомов?» Никто не смог ему ответить, все растерянно переглянулись. Зато когда он задал другой вопрос, адресуясь к своему двоюродному брату Володе (младшему брату моей матери): «Володя, а почему на грядки кладут пук-пук?», Володя снисходительно ответил: «Дурак! Это не пук-пук, а говно!»
В общем, тихий и вежливый Лева маме ничуть не мешал, только ее иногда раздражало, что, углубившись в очередную ученую книгу, он стряхивает папиросный пепел за диван. И вообще порядочный неряха. Но это еще можно было кое-как терпеть.
Терпение лопнуло в день первого мая, праздник, к которому мама долго готовилась, сделала генеральную уборку, вымыла пол, выстирала и накрахмалила тюлевые занавески, постелила на стол белую скатерть. После чего ушла на демонстрацию, благо день был ясным и солнечным.
Вернувшись домой через несколько часов, мама не поняла, что случилось. В квартире было сумеречно. Занавески и скатерть почернели, в воздухе плавало что-то вроде черного снега. Пахло копотью. Среди этого ада рассеянно бродил Лева с раскрытой книгой, временами смахивая со страниц копоть, — ее хлопья мешали ему читать.
Охнув, мама кинулась на кухню. Так и есть! Лева зачем-то зажег керосинку и тут же забыл о ней, погрузившись в науку. Керосинка коптила, общая кухня была в еще более страшном виде, чем мамины комнаты.
И тогда мама велела Леве собирать вещи и убираться вон. Немедленно! Куда угодно! И чтоб ноги его больше… Лева растерянно топтался, с изумлением озираясь вокруг. А мама, быстро покидав в чемодан его вещи, выставила чемодан в коридор, к входной двери.
После того как Лева все-таки ушел со своим чемоданом, она весь вечер мыла и скребла полы, отстирывала занавески, короче, приводила дом в нормальное состояние.
Лева больше не вернулся. Отправился с чемоданом к своей приятельнице — физику — и вскоре на ней женился. Это был Лев Андреевич Арцимович, знаменитый физик, один из отцов советской водородной бомбы.
С мамой он встретился во второй и последний раз где-то в начале пятидесятых. Тогда он уже был академиком, жил в Москве и вдруг позвонил: дескать, приехал по делам на несколько дней, хочет повидаться.
Я прекрасно помню, что мама приглашать его к нам не хотела: мы по-прежнему жили в коммуналке, а он в отдельном коттедже на Воробьевых горах, к тому же он сказал, что его повсюду сопровождают два секретаря, так что в гости к нам он придет с ними. Мама отчетливо дала понять, что такие визиты ей не нравятся, но Лев Андреевич настаивал и все-таки пришел, правда, только с одним секретарем, второй остался внизу, в машине. Разговор, при котором я присутствовала, не клеился, помню, Лев Андреевич все приглашал нас с мамой к себе в гости, в Москву, говорил, что меня повозят по Москве на машине, что в доме у него есть киноаппарат и можно будет посмотреть интересные фильмы.