Все ушли, а этот остался. Худощавый, симпатичный, чуть повыше меня ростом, с длинными волосами, завязанными в хвост, и с щегольскими усиками. Он казался мне удивительно знакомым – но откуда я могла знать этого француза?! Потом-то я поняла, что именно усики и сбили меня с толку. Француз смотрел и улыбался. Сфотографироваться со мной, что ли, хочет?
– У вас есть ко мне вопросы? – поинтересовалась я.
Он улыбнулся еще шире, взял меня за руку и подвел к большому зеркалу. Я взглянула и ничего не поняла. Тогда он прикрыл рукой нижнюю часть своего лица, и я ахнула: мы были похожи как две капли воды! Насколько вообще могут быть похожи мужчина и женщина. Все у нас было одинаково: нос, рот, брови, глаза… У него, правда, серые, а не голубые. Даже уши у нас оказались одинаковой формы! Мы оба были в джинсах, он – в легком серо-голубом пиджаке и с шарфом, художественно обмотанном вокруг шеи, а я в блузе точно такого же цвета, что его пиджак!
– Виола и Себастьян…[4] – растерянно произнесла я. – Как это возможно?!
Он засмеялся и снова взял меня за руку, приложив к ней свою – его ладонь была больше, но пальцы и ногти точно такой же формы, как у меня. Что же это?!
– Ну, здравствуй, сестра! – сказал он по-русски. – Обнимемся?
Ничего по-прежнему не понимая, я позволила ему обнять меня и троекратно расцеловать. Сестра?!
– Позволь представиться – Андре! Андре Дюваль, прямой потомок Елены Петровны Несвицкой по линии ее младшего сына Николая. А ты, насколько я понимаю, правнучка ее внука Алеши, верно?
– Да… Боже мой! Как жаль, что мама не дожила!
– Не дожила?
– Никто не дожил… Я одна осталась…
Но выяснилось, что я совсем не одна – две дочери Николая Несвицкого пополнили род пятью детьми и двенадцатью внуками, а сколько правнуков, Андре и сам не знал. А поскольку у Елены Петровны было двое братьев и сестра (еще одна сестра умерла во младенчестве), то родственников у меня оказалось великое множество: в Европе, Америке, Канаде и даже в Новой Зеландии. Правда, тот из братьев, что предположительно был рожден от Пушкина, потомков не оставил. Но все это я узнала позже, а сейчас просто стояла и таращилась на Андре в полном потрясении. И улыбалась. Он тоже. И я чувствовала, как меня окутывает облако любви – той самой любви, о которой я грезила в юности и которой так и не дождалась в реальности.
На этом моя трудовая деятельность закончилась – Андре предупредил спутников и забрал свою сумку из автобуса, а потом мы сбежали ко мне домой. Его тур завершался через три дня, но билеты были с открытой датой, а виза годовая, так что он остался на неделю. Мы никак не могли наговориться и в первый вечер проболтали часов до двух ночи, незаметно переходя с одного языка на другой: Андре довольно хорошо говорил по-русски, а легкий акцент только придавал шарма иногда проскакивающим в его речи ошибкам и оговоркам. В конце концов, я заснула на диване, и Андре перенес меня на кровать: давно я не спала так крепко и не просыпалась такой счастливой! Еще не открыв глаза, я уже улыбалась.