— Да не волнуйтесь вы так, миссис Хокинс. Я уверен, что это всего лишь шалость, скоро все забудется и она возьмется за ум...
— Да, но голове Иоанна Крестителя она придала черты лорда Арчибальда Уэстбэри, сына графа Ньюберрийского. На полотне мисс Вероника держит его за волосы и… — экономка умолкла, пытаясь набраться смелости и подобрать правильные слова, чтобы выразить свое отвращение — ...и целует! В губы!
Александр задумался, снимая перчатки. Последние слова экономки дали ему понять, что ситуация гораздо серьезнее, чем ему показалось в начале. Он уже заметил, что в последнее время его племянница очень сблизилась с будущим графом Ньюберрийским, но ему даже в голову не приходило, что все настолько серьезно и может перерасти в скандал. Он даже думать не хотел об отношении ко всему этому семейства Уэстбери. Он не мог поверить, что Вероника могла быть столь бесстыдной. Хотя бы ради того, чтобы избавить от дополнительных проблем Лайнела Леннокса, с которым у нее были хорошие отношения, девушке стоило бы вести себя благоразумнее. Все знали, что Леннокс уехал в Египет по поручению графа Ньюберрийского.
«Бесполезно ходить вокруг да около, — повторял себе снова и снова профессор, рассеянно глядя на петлявшую по всему дому лестницу, уходящую в полумрак и заканчивавшуюся у входа в мансарду племянницы. — Просить Веронику быть благоразумной, это все равно, что пытаться ставить дверь посреди поля. Убедить ее невозможно, несмотря на то, что ее поведение дискредитирует всех нас».
— Боюсь, я ее слишком избаловал, — признался он вполголоса, снимая, наконец, правую перчатку. — Мне следовало быть с ней построже, но, глядя на нее, я вижу перед собой моего покойного брата Гектора. Я все время спрашиваю себя, что бы он сделал на моем месте?
— Уж точно не разрешил бы давать ей краски и мольберт, — решительно ответила миссис Хокинс. — Вам не кажется, что мы должны взять ее в ежовые рукавицы?
— Ни в коем случае. Запрет рисовать ни к чему не приведет. Насколько я помню, последний раз, когда мы попытались это сделать, она начала активнее посещать собрания суфражисток [2] и закончила тем, что стала распространять листовки прямо перед Камерой Рэдклифа [3].
У миссис Хокинс вырвался жалобный вздох. Александр протянул ей сюртук и перчатки и направился в гостиную на первом этаже, чтобы немного отдохнуть.
— Думаю, мне надо что-нибудь выпить, чтобы прийти в себя от всего этого. Составите мне компанию?
— Я бы с удовольствием, профессор, но я лучше накрою вам ужин, чтобы вы успели поесть до полуночи. Со всеми этими неприятностями вы совсем забыли о еде.