— Банши всегда плачет, когда кто-нибудь из обитателей замка находится на грани смерти. Но, сами понимаете, это случается не каждый день. Все остальное время она бродит по округе, как любой другой дух.
— Невероятно, — сказал Лайнел. На этот раз Джемима уловила сарказм в его голосе и наступила ему на ногу, чтобы тот не издевался. — Не скажете ли кто умер в тот раз?
— Кормак О’Лэри, разумеется. Муж моей хозяйки, пусть земля ему будет пухом.
Джемима оперлась на плечо Оливера, чтобы привстать и, протянув руку, указала на одну из больших фотографий, украшавшие стену у камина наряду с закопченными дымом плакатами с виски «Митчелл», «Коуэн» и «Данвилл». Александр встал и надел очки, чтобы получше рассмотреть их. Это был моментальный снимок явно отмечающих что-то трех мужчин, сделанный у входа в «Золотой горшок». Самый низкорослый из них держал правой рукой огромную рыбину и победоносно улыбался. В центре стоял отец Джемимы, Доннхад Лоулесс, гораздо более стройный и с большим количеством волос, чем сейчас. Стоящий слева мужчина, был, безусловно, самым элегантным из всех — высокий, лет шестидесяти, с густыми темными усами того же цвета, что и буйная шевелюра, контрастировавшая с кротким, мягким взглядом. Кто-то подписал фотографию: «25 мая 1891 года, послеконкурса».
Джемима ткнула пальцем в стекло, указывая на мужчину слева:
— Это было 12 лет назад, когда мне только исполнилось 8. По-моему, это последняя прижизненная фотография Кормака О’Лэри. Вскоре он так сильно заболел, что врачи не смогли ему помочь. Он умер от пневмонии.
— Да, об этом нам уже рассказывали, — подтвердил Оливер.
— Я была в Маор Кладейш в ту ночь, когда он умер, — продолжила Джемима. — Моя мать в то время была кухаркой у О’Лэри. Она часто брала меня с собой, чтобы я помогала ей с посудой. Я помню, что отцу не нравилось, что она так рискует и подвергает риску меня. Его опасения частично подтвердились, так как моя мать тоже умерла через пару месяцев. — Девушка помолчала немного и добавила: — Впрочем, это произошло в этом доме и без всякой плачущей банши. Какое-то время я пыталась снова услышать ее, стоя у окна в моей комнате, но тщетно.
— Ага, то есть банши провозглашает смерть только членов клана О’Лэри, — сделал вывод Лайнел. — Хотя, недавняя смерть Ферчэра МакКоннала показала, что никто из жителей Киркёрлинга не может чувствовать себя в безопасности.
— МакКоннал — это тот, кто справа, — показала Джемима, — тот, кто держит рыбу в…
Она умолкла, почувствовав, что Лайнел тянет ее за плечо, чтобы она обернулась. При упоминании имен Кормака О’Лэри и Ферчэра МакКоннала, в шумном пабе воцарилась тишина. Рыбаки за соседним столом время от времени поглядывали на столик англичан. Три угольщика, с которыми разговаривал Доннхад, застыли с открытыми ртами, как и хозяин паба. За стойкой, словно статуя застыла Фиона, не замечая, что пиво выливалось через край заполняемого кувшина. Лайнел закашлялся. Такое напряжение смущало его.