Владимиру Янову сообщил о новых данных расследования доктор Гамин. Они решили ничего не говорить Николеву. И так он, к сожалению, не замедлит узнать о новой угрозе, нависшей над ним. Владимир старался, чтобы эти слухи не дошли до его невесты… Но из этого ничего не вышло, и в тот же день он стал свидетелем ее безысходного горя.
— Мой отец невиновен!.. Отец невиновен!.. — твердила она в полном отчаянье. Больше она ничего не могла сказать.
— Да, дорогая Илька, он безусловно невиновен, мы найдем преступника и посрамим всех, кто порочит его!.. Действительно, я начинаю думать, что подо всем этим кроются какие-то гнусные махинации, что их цель погубить лучшего и честнейшего из людей.
Да, этот благородный человек в самом деле так думал. Ведь он по горькому опыту знал, до чего может дойти политическая месть. А между тем какие данные указывали на то, что существует такой гнусный замысел и что происки врагов могут удасться?..
То, что должно было случиться, случилось.
Во второй половине дня Дмитрия Николева вызвали к следователю. Он тотчас же спустился в столовую. Владимир и Илька объяснили ему создавшееся положение.
— Опять это проклятое дело! — сказал он, пожимая плечами. — Неужели оно так никогда и не кончится?..
— Они хотят получить от тебя, отец, несколько добавочных сведений… — сказала Илька.
— Может быть, мне пойти с вами?.. — спросил Владимир.
— Нет… спасибо, Владимир.
Учитель вышел и быстро удалился. Через четверть часа он был уже в кабинете г-на Керсдорфа.
Там он застал лишь следователя и его секретаря. На совещании у губернатора в присутствии полковника Рагенова было решено, что учитель будет подвергнут вторичному допросу. Решение вопроса об его аресте предоставлялось всецело на усмотрение следователя.
Господин Керсдорф пригласил Николева сесть и голосом, выдававшим некоторое волнение, произнес:
— Господин Николев, вчера в моем присутствии в трактире «Сломанный крест» был произведен вторичный обыск… Полицейские тщательно обследовали весь дом и не обнаружили никаких новых следов… Но в комнате, которую вы занимали в ночь с тринадцатого на четырнадцатое апреля, найдено вот это.
И он протянул учителю уголок кредитного билета.
— Что это за клочок бумаги? — спросил Дмитрий Николев.
— Это обрывок от кредитного билета, который был сожжен и брошен в очаг.
— Одного из кредитных билетов, украденных у Поха?
— Во всяком случае, это весьма вероятно, — ответил следователь. — Вас не должно удивить, если я усматриваю в этом новую улику против вас…
— Против меня?.. — воскликнул учитель, переходя на свой иронически-пренебрежительный тон. — Как, господин следователь, значит с этим делом не покончено, и, несмотря на заявление Владимира Янова, надо мной все еще тяготеют подозрения?..