– Сделаю все, как наказал, батько, – кротко ответил Ларион.
Он и сам был рад, что Хмельницкий посылает его в Чигирин. Но Добродумова больше беспокоила не судьба Мотроны, а ее невесть откуда взявшийся охранник с собаками. Он прекрасно понимал, что такой человек не мог просто так появиться рядом с Чаплинским. У него в голове родилась идея насчет того, как проверить этого «часовщика», и он был очень рад, что представилась возможность ее осуществить.
* * *
В Чигирин Добродумов добрался только к февралю. По дороге он встретил немало народу, обсуждавшего готовящийся бунт против поляков. Некоторые казаки в шинках не только говорили об этом, но и направлялись на Сечь, чтобы присоединиться к запорожцам и новому гетману Хмельницкому. Чувствовалось, что люди поверили в возможность избавиться от гнета Речи Посполитой и готовы ринуться в бой.
По прибытии в Чигирин Илларион остановился на постоялом дворе при православной церкви. Он решил, что не стоит появляться у знакомых казаков, а тем более у полковника Кричевского. Чем меньше людей знает, что Добродумов в городе, тем лучше. На постоялом дворе останавливались такие же пришлые странники, как и он: сегодня – здесь, а завтра – далече. Затеряться среди них было легче.
Первым делом Добродумов узнал, в какой костел ходит на службу Мотрона. Правда, здесь все называли ее пани Гелена – такое имя дали ей при венчании с Чаплинским. Как рассказали прихожане, жена подстаросты почти каждый день ходила молиться в костел, который стоял на главном майдане города. Она практически не появлялась на людях одна, повсюду ее действительно сопровождал странный человек с двумя собаками. Когда же пан Чаплинский уезжал в Варшаву, он приставлял к своей молодой жене нескольких стражников.
На следующий же день Добродумов отправился на службу. Своих собак он оставил на постоялом дворе, чтобы не привлекать лишнего внимания. Илларион не стал заходить в костел сразу. Покрутился возле храма, посмотрел, где в случае чего можно схорониться. В костеле он пристроился в дальнем углу возле исповедальни.
Гелена появилась к концу службы, причем одна. «Наверное, охранник с собаками пришел, а животных и в эти времена не пускали в храм Божий», – подумал Добродумов. Чаплинская села на крайнюю лавку, отдельно от всех, скрестила руки на груди, закрыла глаза и стала что-то шептать. Илларион тихонько приблизился к ней, присел рядом и произнес одними губами: «А раньше пани в другой храм ходила молиться». От неожиданности Гелена вздрогнула, потом медленно повернула голову и, узнав Лариона, тихо ойкнула. Побледнев, она прикрыла рот рукой, как будто боялась сказать что-то лишнее.