Тяжелобольную экономику пытались поставить на ноги с помощью кадровых подпорок, хотя истинная причина стагнации заключалась в том, что командно-административная система полностью себя изжила. Технологический рационализм инженеров, попавших на партийную работу, во многом лишил ее прежней человечности, демократичности, интеллектуального авторитета.
Когда я слышу о том, что в перестройке самым трудным было начать осуществление поворота к новому, что этот поворот за короткое время осуществила небольшая группа лиц из верхних эшелонов партийной власти, что именно в партии вызревали предпосылки нравственного оздоровления общества, всегда вспоминаю многих своих коллег из Белоруссии — секретаря ЦК Кузьмина, заведующего отделом Вечерко, руководителя лекторской группы Ходоса, заведующего сектором Болтача. Они и некоторые другие, нестандартно мыслящие работники ощущали необходимость перемен. К сожалению, таких было немного. И особенно среди тех, кто занимался вопросами партийного строительства.
Ну не парадокс ли: ученые-экономисты задолго до 1985 года предлагали новые идеи, яростно спорили, много писали, разрабатывали различные варианты реформы народного хозяйства. Иногда дело доходило до открытой и жесткой борьбы. А теперь вспомним, кто из теоретиков партийного строительства, историков, философов занимался концепцией партии на современном этапе? Увы, ни одного имени. Чем же занималась многочисленная рать обществоведов? Благословенным делом — объяснением широким массам шагов, предпринятых высоким партийным руководством. Не прогнозировали, не предсказывали, а подтасовывали происходящее в общую концепцию социализма. Объявив перестройку, партия длительное время не могла подготовить концепцию для себя.
Полезно читать старые блокноты. Еще полезнее делать в них записи — хотя бы короткие, конспективные, на бегу. По горячим следам, пока впечатления свежи, не растворились, не потеряли привлекательности в аппаратной сутолоке. За многие годы работы в аппарате высших партийных эшелонов у меня накопилось более десятка объемистых записных книжек. Наряду с поручениями, пометками, кратким изложением совещаний и заседаний появлялись и некоторые личные наблюдения об увиденном и услышанном. И вот сейчас я перебираю старые записные книжки.
Что же получается? И в те годы не было недостатка в призывах о необходимости политического анализа обстановки, дающего понимание того, с какой стороны подступиться к хозяйственным делам. На всех уровнях пугали и убеждали друг друга, что действовать свойственными политическому органу методами — это значит навсегда покончить с практикой командования и администрирования, мелочной опеки. Призывов и увещеваний было предостаточно, но что можно улучшить, ничего, по существу, не меняя?