Эти террористические акты многие связывают с предшествующим им израиле-палестинским конфликтом. Израиле-палестинский конфликт, мне кажется, является в некотором смысле моделью поведения России, которая была выработана за целый ряд десятилетий Советским Союзом и в числе редких исключений того, что было достигнуто Советским Союзом, не была отброшена и в современной России. Мы же не заняли позицию поддержки какого-то определенного лагеря, а мы используем то наше преимущество, что способны говорить с каждым из этих лагерей. И поэтому можем быть главной силой, которая способна обеспечить и переговоры, и какой-то выход из конфликта с меньшими потерями и трагедиями. Это одна сторона конфликта. Другая — та, о которой я уже сказал: мне кажется, что израиле-палестинский конфликт — это кульминация той ненависти, которую исламский мир испытывает к навязываемой им культуре, цивилизации Запада и Соединенных Штатов. И в этом конфликте главным противником исламского мира выступают и Израиль, и Соединенные Штаты. Соединенные Штаты сейчас всеми силами стараются это переориентировать и превратить в некое противостояние человечества против недочеловеков.
И еще остается один аспект этой проблемы, который заключается в том, что совершение террористического акта 11 сентября приписывается каким-то радикальным мусульманским группировкам. Эта версия отчасти навязана средствами массовой информации Соединенных Штатов. Но ведь до конца совершенно неизвестно, кто совершил этот акт. Соединенные Штаты сообщили, что они имеют какие-то неопровержимые доказательства участия в этом бен Ладена, которого, похоже, в свое время ЦРУ само и создавало. Но эти доказательства они России не сообщили. Так что Россия находится вообще в унизительном положении. Мы этим самым декларируем свое участие в действиях, основания которых нам не известны. Никому, и даже, судя по всему, самому высшему руководству.
Не может никакой бен Ладен, ни какая-то одна группа быть виновником целого исторического течения, свидетелями которого мы являемся, начиная с революции в Иране и кончая вот этими террористическими актами. Это есть некоторая порочность развития мира на данный момент. Мир сам создает очаги напряжения. И реакция происходит разными способами, более или менее цивилизованными или совсем нецивилизованными, как когда-то в Иране, например, захватили всех сотрудников американского посольства. Это был чисто спонтанный акт, но совершенно не связанный с каким-то другим терроризмом. Потом жертвой Соединенных Штатов оказался Ирак. Но перед тем было восемь лет войны между Ираком и Ираном, где Соединенные Штаты поддерживали Ирак оружием, потому что надеялись, что он отомстит Ирану за то унижение, которое Соединенные Штаты там понесли при перевороте, когда был свергнут шах. То есть видно, что это какое-то громадное течение, источником которого не может быть какая-то одна группа. Терроризм достиг таких масштабов, что стали говорить о возможности Третьей мировой войны. И в каком-то смысле эти опасения вполне обоснованны. Думаю, что мы, может быть, стоим на пороге каких-то катаклизмов и трагедий, которые по масштабам своим будут не меньше, чем Вторая или Первая мировые войны. Но, вероятно, будут носить совсем другой характер. Как вот сейчас мы видим, по Соединенным Штатам удар был нанесен вовсе не какой-то эскадрой, высадкой десанта и так далее. В совершенно других формах.