ПОПОВ: Неискренней?
ШИНЕЛЬ-ЖЕНЩИНА: Неискренней! А – любви… Хоть обманИ меня, да только любИ!.. Понял? Люби. Бесценный ты мой!..
Оборачивается к шинелям-мужикам.
Эй, ты, дылда!..
ШИНЕЛЬ-ДЫЛДА: Это вы – мне?
ШИНЕЛЬ-ЖЕНЩИНА: Тебе, тебе… А ну-ка, почитай нам… оттуда… чего-нибудь.
ШИНЕЛЬ-ДЫЛДА(достает свои бумаги и читает):
«Один оставшись в небольшой гостиной,
Попов стал думать о своей судьбе.
А казус вышел, кажется, причинный!
Кто б это мог вообразить себе?
Попался я в огонь, как – сноп овинный!..»
ШИНЕЛЬ-ЖЕНЩИНА(снова целует Попова): В огонь, в огонь, родименький!.. И сгорим мы с тобой в нём оба: золы не останется…
ПОПОВ: Что? Как?.. Почему – золЫ?..
ШИНЕЛЬ-ЖЕНЩИНА: А ты чего хотел? Сгореть – так ещё чтоб золА осталась после тебя?
ПОПОВ: Нуда, нуда!..
ШИНЕЛЬ-ЖЕНЩИНА: А фигу с маслом не хочешь?
ПОПОВ: Фигу?
ШИНЕЛЬ-ЖЕНЩИНА: С маслом!
ПОПОВ: Не хочу…
ШИНЕЛЬ-ЖЕНЩИНА: Ишь ты! Какой привередливый…
(Дылде)
Читай дальше.
ШИНЕЛЬ-ДЫЛДА(читает):
«Но дверь отверзлась, и явился в ней —
С лицом почтенным, грустию
покрытым…»
Поворачивается к Коротышке, тот подходит.
ШИНЕЛЬ-КОРОТЫШКА(читает):
«…Лазоревый полковник. Из очей
Катились слёзы по его ланитам…»
Плачет.
ШИНЕЛЬ-ЖЕНЩИНА(машет на него рукой): Ну, ты!.. Лазоревый полковник! Ты нам тут не зарёвывай помещение… А то полы мыть заставлю. Пшёл вон!
Коротышка отходит; она оборачивается к Попову.
Гони, гони ты эти мысли!..
Пауза.
Только любовь, одна она тебя спасёт. Ну скажи, что любишь. Ну!.. Хоть словечко нежное…
Пауза.
ШИНЕЛЬ-ДЫЛДА(читает):
«Что слышу я! Ни слова?.. Иль пустить
Уже успело корни в вас упорство?».
ШИНЕЛЬ-КОРОТЫШКА(читает):
«Тогда должны мы будем приступить
Ко строгости – увы! – и непокорство,
Сколь нам ни больно, в вас —
искоренить!».
ШИНЕЛЬ-ЖЕНЩИНА(выскальзывая из объятий Попова): Ну что ты, глупенький? При посторонних-то… Нетерпеливый… Ведь совсем чуточку ещё подождать.
Одёргивает подол комбинации, возвращается на свой стул и поворачивается к шинелям-мужчинам.
Что там у вас?
ШИНЕЛЬ-ДЫЛДА(читает):
«В последний раз: хотите ли всю рать
Завлекших вас сообщников назвать?..»
ШИНЕЛЬ-ЖЕНЩИНА: Ну, и что?
ШИНЕЛЬ-КОРОТЫШКА: А он (показывает на Попова) отвечает на это:…
(Читает)
«И чем бы там меня вы ни пугали,
Другие мне, клянусь, не помогали».
Отрицал, значит, наличие сообщников.
ШИНЕЛЬ-ЖЕНЩИНА: Да знаем, знаем…
Идите. Будете нужны – я кликну.
Шинели отходят; она – Попову.
Вот ты, оказывается, какой! Безумец. Разве так можно?..
Смотрит вслед шинелям.
Ты с ними не ссорься. Ты не смотри, что они такие… На меня смотри. И меня люби…
Снова садится к нему на колени.
А меня полюбишь – и их… полюбишь… Нас полюбишь, а мы – тебя. А полюбим – и простим. Чего нам не простить? Мы же тогда вместе будем. Любить друг друга будем. А где любовь, там и сны… А сны – уж… Где сны – там уж и всепрощение… Они ведь – от одиночества такие… смурные… Как в детстве. Помнишь? Ты ложился в постель… Один-одинёшенек… И – ручкой… Ну, помнишь? Между ног, под рубашечкой… Дрыг-дрыг!.. И – в тайне. Главное, чтоб папА с мамАн не узнали. Так ведь? Но то – в детстве. А теперь – чего ж таиться? Без папА, без мамАн… Теперь у тебя я есть. Так зачем же – самому?.. Дрыг-дрыг!.. Ты – меня… нас… люби. И не бойся. Никого не бойся (кроме нас)… Тогда и снов своих бояться больше не будешь. Они ж у нас теперь общие будут – сны-то… чего ж там скрывать? Ну иди… иди в постельку… И… жди меня!