Поспешный отъезд Степана смел все сомнения, и опять зачастила Ирина в избу на время заброшенной и приунывшей Матрены, с вновь вспыхнувшей жадной надеждой стали ждать они добрых вестей в гулкий и неприютный дом, в душевном согласии верить в Родиона. Такое соединившее их безнадежное время отсчитало несколько лет, пока не объявился из северных краев Степан…
На радостях закачался дом Листопадовых. А когда спал угар хмельных празднеств, Степан устроился на работу в леспромхоз и заявился к Ирине. Одинокие долгие годы утихомирили в ней неприязнь к Степану, да и облик Родиона уплывал все дальше и дальше, мерк, становился каким-то бесплотным, нереальным, а здесь в неостудимом чувстве стоял перед ней живой мужик. Вконец извели плаксивые причитания матери, стареющие руки которой жаждали нянчить живых, а не выдуманных внуков. Целое лето продержалась Ирина, а к осени отрешенно надломилась — неумолимое время отстукивало и ее жизнь…
В такую даль увели ее мысли, такое глубинное разворошили, что не заметила она, как из дома выскользнул Степан, проглядела, куда побежала расстроенная Ленка. Ирина поднялась с кровати и взялась за постылые, повторяющиеся изо дня в день домашние дела. Воротившись из прошлого назад, к сегодняшнему берегу, она растерянно соображала, чем еще попотчует ее озлобившийся Степан, в какие коварные авантюры кинется, что еще натворит?
Его голос, примирительно-спокойный, даже чуть заискивающий, окликал ее из сеней. В избу он шел не один…
— Ну, любимая хозяйка, потчуй дорогого гостя. Схлопочи по части закуски, а уж выпивка — это забота моя.
На пороге стоял трезвый как стеклышко Степан, а рядом в нерешительности переминался с ноги на ногу Олег Васильевич:
— Да я что? Это все Степан Ермолаич. Зачем, мол, тебе на обед мотаться, время терять? Ирина, дескать, все сорганизует, гостем желанным будешь.
— Проходите, если пожаловали, за стол прошу, — неприветливо выдохнула Ирина.
Суровым взглядом вскинулся на жену Степан, но ее глаза не потупились от командной его требовательности. Гость робко шагнул к столу. Удивленно обшарил смутившимся взглядом пустую избу…
Пока шла улицей, робость за ноги не хватала, а у крыльца Ирина стыдливо засомневалась: с какой стати несет она свои неурядицы в этот забытый и давно покинутый ею дом, да и какую устойчивость может обрести она в некогда согревавшей ее избе бабки Матрены? Она куда глаза глядят сорвалась из скандального своего дома, а вот ноги бесконтрольно занесли ее к посеревшему штакетнику притихшей избы. Все теперь показалось Ирине зряшным, а может быть, даже и оскорбительным для бабки Матрены. Нате, здравствуйте, явилась! А где же ты раньше была, голубушка, почему твои стежки-дорожки обходили дом стороной, почему решила только сейчас наведаться?