закованные руки в извиняющемся жесте. Вэнс вернул свой пистолет в кобуру. — Я просто
стараюсь быть откровенным, — уголки губ Рэддинга изогнулись, и он снова
сосредоточился на мне. — Человека можно сломать. А сломанного человека — такого, как
твоя мать — можно превратить во что-то новое. — Рэддинг склонил голову на бок и
прикрыл глаза, словно он особенно ярко грезил на яву. — Что-то великолепное.
— Кто они? — не клюнув на наживку, спросила я. — Где вы о них услышали?
Последовала долгая пауза.
— Допустим, я что-то знаю, — лицо Рэддинга замерло. Он говорил не мягко, но и
не повышал голоса. — Что я получу взамен?
Рэддинг был очень умным и расчётливым садистом. У него было всего две
одержимости. То, что ты делал со своими жертвами. И Дин.
На столе мои ладони сжались в кулаки. Я знала, что я должна сделать, и бесспорно
знала, что я это сделаю. Не важно, как ужасно я буду себя чувствовать. Не важно, как
сильно я не хотела произносить эти слова.
— Теперь Дин берет меня за руку чаще, чем раньше, — я опустила взгляд на свои
ладони. Они дрожали. Я заставила себя перевернуть левую ладонь и коснуться её
пальцами правой руки. — Его пальцы переплетаются с моими, а большой палец… — я
сглотнула, касаясь большим пальцем своей ладони. — Его большой палец выводит на
моей ладони крохотные круги. Иногда он проводит пальцами по наружной стороне моих.
Иногда… — слова застряли у меня в горле. — Иногда я провожу пальцами по его шрамам.
— Он получил эти шрамы от меня, — судя по выражению лица Рэддинга, он
наслаждался этими словами, и будет наслаждаться ими ещё очень долго.
К моему горлу подступила тошнота. Продолжай, Кэсси. Ты должна.
— Вы снитесь Дину, — слова походили на наждачную бумагу, но я заставила себя
продолжить. — Иногда он просыпается от ночного кошмара и не видит ничего перед
собой, потому что он видит только вас.
Рассказывая об этом отцу Дина, я не просто заключала сделку с дьяволом. Я
продавала душу. И я была в опасной близости от того, чтобы продать душу Дина.
— Ты не расскажешь моему сыну о том, что тебе пришлось сделать, чтобы
заставить меня заговорить, — Рэддинг барабанил пальцами по столешнице. — Но каждый
раз, когда он потянется к твоей руке, каждый раз, когда ты коснешься его шрамов, ты
будешь вспоминать этот разговор. Я буду там. Даже если мальчик не будет этого знать, ты
будешь.
— Расскажите мне всё, что вы знаете, — выдавила я.
— Хорошо, — на губах Рэддинга играло удовлетворение. — Группа, за которой ты