Вскоре матрос-очкарик появился в нашей баталерке с опухшим от сна лицом, аппетитно позёвывая.
— Показывайте, что у вас за наборник, — с места в карьер начал он.
Мы с гордостью вытащили из тайника телефон-автомат.
— Ого, бандура! В городе, видать, спёрли? — поинтересовался связист, роясь в своей сумке с инструментами.
— Да вроде того, он уже отключенный был, — начал нести чушь Саня Федосов.
— Сейчас посмотрим, рабочий он или нет.
Связист достал какие-то мотки проволоки со штекерами, начал их прикручивать к проводкам, торчащим из аппарата, ткнул штекеры в розетку, поднес трубку к уху, подул, покрутил диск.
— Алло, Серега? Алло, какая кислородная станция? Матрос, положи трубку! Положи трубку, ёп…ь.
Он недоумённо почесал за ухом отвёрткой.
— Ерунда какая-то, аппарат рабочий, только с диском непонятно что: звоню на коммутатор, а попадаю на кислородку. Сейчас посмотрим, что у него там внутрях.
«Линейщик» буквально за одну минуту разобрал аппарат на детальки. Вот что значит опыт. Федос с Зелёным минут сорок вскрывали только монетоприёмник, а этот, даже не глядя, тыкает отверткой, и аппарат чуть ли не сам разваливается на составные части.
— Ааа… понятно, цифры на единичку на диске сместились, кто-то по аппарату долбил, вот и дисковые контакты скользящие съехали. Щас подкручу и будет все зашибись, кстати, давайте я вам диск прямо на трубку присобачу, вот как у меня, — он показал нам гибрид трубки и наборного диска с проводками и маленькими «крокодильчиками» на концах.
— Я все остальные внутренности заберу, а то будете снова или монетки кидать, или спичками контакты замыкать, а когда на вас будет вызов проходить, трубка будет трещать негромко, но услышать можно.
Мы дружно закивали головами. Всё нас устраивало, трубку с диском намного легче спрятать, чем громоздкий телефон. «Линейщик» за десять минут исправил диск, выкрутил его из коробки, достал паяльник, перепаял контакты, прикрутил диск маленькими шурупами к трубке. Полюбовался на полученный «гибрид» и снова воткнул проводки в розетку. Снова набрал номер.
— Алло, Серега! Ага, я! Как слышишь? Нормально? Ага, рабочая пара, номер какой? Дай на меня вызов.
В трубке затрещало, «линейщик» удовлетворенно снял очки и протёр их.
— Итак, карасики, связь налажена, за работу с трубкой беру внутренностями аппарата, за подключение и номер, как договаривались, червончик.
Мятая десятка перекочевала из моего носового платка в карман «линейщика», тот хмыкнул, рассказал нам правила пользования, предупредил о соблюдении режима секретности и о том, что в случае какой-либо проверки наш номер будут отключать. Если кто-то из офицеров и мичманов обнаружит нашу трубку, то мы ни в коем случае не должны его выдавать, иначе мы сами знаем, что будет. Теперь у нас был свой телефонный аппарат с номером 41–45. «Линейщик» ушёл, а мы, радостные, рассматривали чудо телефонии и не знали, куда и кому звонить. Телефон есть, а звонить абсолютно некому. И спрашивается, зачем я, подвергая себя риску быть пойманным, тащил эту бандуру из города. Чёрт! А ведь девчонки наверняка-то не соврали, когда давали номер общежития своего техникума. Просто диск был испорчен и телефон набрал совсем не те цифры. Жаль, что я выкинул бумажку с номером. Да и в город можно было дозвониться, только зная какую-то схему связи с позывными. А на последнем коммутаторе, как сказал связист, сидели тетки, которые с городом соединяли только офицеров. В конце концов решили, что надо будет каким-то образом достать справочник абонентов части или попросить писаря-матроса из канцелярии ротного вытащить нам его для копирования. От скуки и нестерпимого желания кому-нибудь все-таки позвонить набрали телефон нашей роты. В трубке пошли длинные гудки.