Кончается месяц. Митя сидит в конторке, составляет кассовый отчет. Во второй половине дня в комнату заходит плечистый парень в немецком мундире. У него смуглое широковатое лицо, серые глаза, Митя сразу видит, что он не немец. На мундире нет нашивок с орлами.
- Старший лейтенант Михайлов, - называет себя парень. - Командир рабочей железнодорожной роты. Как мне оформить наряд на лес?
Об этой роте Митя знает. Ее солдаты живут вместе с немцами в двухэтажном станционном доме, но оружия не имеют. Их бросают на ремонт железной дороги после партизанских диверсий.
- Идите в лес, тогда не надо наряда, - глядя лейтенанту в глаза, говорит Митя.
Он сам не знает, почему отважился ответить так двусмысленно. Может, потому, что лицо у человека, который надел немецкий мундир, очень уж русское, открытое, приветливое. Трудно поверить, чтобы человек с таким лицом был предателем.
Лейтенант встрепенулся, но взгляд выдерживает.
- Я бы пошел, да не знаю дороги.
- Дорогу можно показать.
Даже странно немного. Без проверки, пароля, без долгих расспросов лейтенант и Митя понимают друг друга.
Лейтенант садится, рассказывает о себе. Он из Ленинграда, прошлым летом под Воронежем попал в плен. В лагере, в Чернигове, чуть не умер с голоду, поэтому согласился поступить в рабочую команду. Зимой их одели вот в эти мундиры. Может, кончится тем, что дадут винтовки...
- Вырваться не пробовали?
- Была одна девушка. В Гомеле. Обещала помочь. Но немцы схватили...
Митя с минуту думает.
- Без девушки не могли?
- Кто меня в такой шкуре примет? - Лейтенант тычет рукой в грудь. Чем докажу, что в своих не стрелял?
- Примут. Вы один или еще есть?
Губы у лейтенанта дрожат, на глазах слезы.
- Дорогой товарищ! Помогите... Мы не изменники. Вся рота пойдет. Восемьдесят человек. Нам бы только одно слово. Что нас возьмут.
У Мити есть пачка листовок, адресованных полицаям. Но давать их лейтенанту не хочется.
За час обо всем договариваются. На сборы Михайлов просит месяц. Митя советует действовать осторожно, солдат агитировать поодиночке, фамилий не называть.
Еще вчера Митя ничего не знал о лейтенанте Михайлове, а сегодня они единомышленники, связаны тайной, раскрыть которую - значит погибнуть одному и другому.
Военное, оккупационное время с его высоким, щемяще-отчаянным настроением самоотверженности нельзя понять, если подходить к нему с обычными мирными мерками. Без справок, свидетельств находил тогда человек дорогу к сердцу другого человека. Угроза, нависшая над целым народом, вызывает в душах людей могучие силы единения, сметает барьер подозрительности, недоверия, и, видимо, в этом секрет атмосферы того неповторимого времени.