- Я иду на работу. В Сиволобы, учительницей. Мама говорит, что летом снова будут угонять в Германию...
Сказала и прильнула лицом к Митиной груди. Он ощущает ее лицо, мягкую грудь, всю ее, доверчивую, податливую. Он перебирает пальцами прядки волос, выбившиеся из-под вязаной шапочки, прижимает Сюзанну к себе...
Щемящая тоска охватывает Митю. Что это, расставание? В Сиволобах заведует школой Вощила. Сюзанна идет под его крыло. Она, если уж так боится Германии, могла бы и здесь где-нибудь подыскать работу.
- Не ходи, - говорит Митя. - У меня есть знакомый врач. Возьмет тебя в больницу.
Митя сейчас думает про Андреюка. Устроит Сюзанну хоть завтра. Почему он не подумал об этом раньше?
- Нельзя. Уже договорились. Мама хочет, чтобы я шла в Сиволобы.
Они снова идут переулком, но теперь уже насупленные, далекие друг от друга.
Крепчает ветер, шумит в голых ветвях деревьев, в штакетинах забора. Кончится война, тогда все придет, думает Митя. Теперь не время. С самого начала у них с Сюзанной были странные отношения.
На какой-то момент Митей овладевает злость - шальная, неудержимая. Вощила такими, как он, делами не занимается. Только с девчатами смелый. Его в тюрьму не посадят. Не поведут, как Сергея Омельченку, расстреливать. Сергея нет, а та кукла, Маргарита, гарцует...
Но Митя сразу отгоняет предательские мысли. Равнять Сюзанну с Маргаритой нельзя. Он и сам виноват. Мог не ждать, раньше попросить Андреюка.
Оскорбленная гордость не позволяет Мите расспрашивать, когда Сюзанна пойдет в Сиволобы и часто ли будет наведываться к матери. Ниточка между ними рвется. Пускай!..
Прощаются сдержанно. Сюзанна чувствует, что Митя насторожен, сух, но шага к примирению не делает.
Чтоб не наткнуться на патруль, Митя пробирается домой огородами. В душе - разлад, тоска, граничащая с отчаянной решимостью. Пускай! Кончится война, тогда посмотрим. Он еще себя покажет!..
Совсем некстати всю дорогу звенит в Митиных ушах мотив цыганской песни:
На прощанье шаль с каймою
Ты на мне узлом стяни.
ГЛАВА ПЯТАЯ
I
Выделение отдельного Батьковичского отряда проводится торжественно. Партизан - их ровно сорок - выстроили в шеренгу по двое на выгоне за Сосновицей. Под ногами слякоть, раскисший снег, в лицо дует промозглый, пронизывающий ветер. Из ближайшего сосняка доносятся глубокие, тяжелые вздохи.
Бондарь зачитывает приказ о создании отряда, произносит короткую речь, затем направляется к командирам, присутствующим на церемонии. Из шеренги, делая по-военному повороты, выходит вновь назначенный командир Якубовский. На нем хромовые сапоги, длинное, до пят, кожаное пальто.