Теперь его голос стал настолько отчетливым, что если бы я закрыла глаза, то вполне могла бы представить, что говорю с человеком. И, кажется, в воздухе я теперь видела почти прозрачную белую тень — но настолько прозрачную, что уверенности в этом не было. Возможно, я просто захотела ее увидеть. Вздрогнула — нет, точно! Белое пятно!
— Сереж, я… кажется, вижу тебя…
— Вау! — пятно подскочило, а потом снова застыло в воздухе. — У меня такая теория возникла: мои силы прибавляются потому, что ты веришь! Понимаешь? Когда ты впервые услышала мой телефон, твой мозг уже приготовился верить, потому-то я и смог потом научиться хлопать дверцей! А вчера ты окончательно поверила, поэтому наконец-то услышала и мой голос… а теперь…
Я, не сводя глаз с белого пятна, которое будто вытягивалось по вертикали, покачала головой:
— Я не верю.
— В смысле? — пятно явно озадачилось.
— Я не верю в то, что ты — призрак. Я верю в то, что сошла с ума.
Теперь в белой тени можно было четко увидеть, где ноги, а где голова, которая теперь склонилась.
— Ну ёхарный бабай… Маш, чего мне только стоило притащить назад свой телефон! А ты вот так, да? Такой банальной херней все себе и объяснишь? И как же мне тебя убедить? А мне очень важно убедить… потому что я не хочу обратно… в туман.
Возможно, я даже могла разглядеть, как тень недовольно сводит брови. Но это уж точно игры воображения!
— Я не знаю, как. А ты… ты собираешься теперь быть тут?
Белесая голова вскинулась:
— Прости, но за это время я многое успел обдумать. Я не встретил никого из своих сотоварищей по кончине, а значит, что, скорее всего, они куда-то уходят. Но я остался — не знаю, зачем и почему. И я буду тут, пока не отвечу на этот вопрос. Или всегда. Но я больше не могу быть совсем один.
Я молчала, не зная, что ответить. Какие слова подобрать в утешение парню, который уже три месяца лежит под землей? Он продолжил сам:
— Возможно, с тобой я научусь быть… более отчетливым. И тогда другие люди… Артем… Артем уж точно от меня не отвернется!
Артем для начала обосрется — может, и в переносном смысле — как я вчера, а потом примет — как я сегодня. При условии, что призраки все-таки существуют!
— А может, я этот… гребаный медиум? — предположила я. — И никто больше не сможет тебя увидеть?
Он ответил задумчиво — профиль теперь был очерчен так ясно, хоть рисуй. Возможно, что он и прав — чем больше я верю, тем больше в нем силы.
— Может, и гребаный медиум… Но хлопал я не тобой, а дверцей от шкафа… В любом случае, мы сможем это проверить только потом.
Я смирилась со всем, что в мою голову просто не помещалась. Смирилась и кивнула.