…Как полон значительности каждый день, который мы прожили вместе! Только теперь я это понимаю. С самого первого дня… И то, что я помню и что теперь вспоминаю, — все это поддерживает во мне веру в спасение и веру в будущую встречу. Здесь, на морском ледовом просторе, ты все равно со мной, хотя нас разделяет ветер и пространство холодного моря… Ты слышишь меня, Тин?
Да, один лишь Гойгой называет ее коротким именем — Тин… Значит, это он!
…Мне нужно знать и слышать, что до тебя доходят мои слова, что все, что сейчас между нами, — настоящее общение, разговор в невидимых сферах…
…Радость моя далекая и боль стесненного сердца! Я слышу тебя, я жду тебя здесь на берегу, под ураганным ветром, и никто не заставит меня поверить в то, что ты погиб. Я буду тебя ждать все время, если даже придется ждать тебя всю жизнь!
Гойгой, не обращая внимания на хлещущий по лицу снег, улыбался…
Пины, встревоженный долгим отсутствием Тин-Тин, вышел из яранги и пополз по ветру. Он знал, где женщина брала снег для талой воды.
Ему не хотелось покидать теплое жилище, но в яранге была тревога.
Не хватало еще, чтобы женщину унесло в море. И такое бывало на этом незащищенном берегу. И зачем выбрали такое место для поселения? Куда лучше приткнуться под скалы или выйти подальше в тундру. Но будто эта Галечная коса священна: здесь Кит Рэу стал человеком и зачал в береговой женщине сначала себе подобных китят, а потом и людей — будущих предков Пины… Чего только не говорят в старинных преданиях! В них столько чудес, что, чем дальше, тем труднее верить в бесконечные превращения, перемещения на огромные расстояния без видимых усилий… Но где же она, эта Тин-Тин?
Впереди что-то мелькнуло в однотонном белесом потоке, и в тот миг в вое ветра Пины показался человеческий голос. Нет, это не был голос кричащей от страха и зовущей на помощь Тин-Тин. Это был голос Гойгоя, и в первое мгновение Пины обрадовался: значит, брат на берегу, выбрался на твердь, нашел путь домой! Но, приблизившись к Тин-Тин и всмотревшись, Пины не увидел брата. Одна Тин-Тин, вцепившись в кожаное ведро и странно подняв голову, наподобие воющего пса, что-то говорила нараспев. Ветер развевал ее растрепанные волосы, нежное красивое лицо распухло и скривилось от жестоких ударов летящего снега и кроваво покраснело. Безумно горящие глаза, полные сумасшедшей радости, блуждали.
— Тин-Тин! — позвал Пины.
Женщина не слышала зова. Тогда Пины схватил ее за рукав и потянул к себе.
— Тин-Тин! — закричал он ей в ухо. — Ты его видела?
— Я его не видела, но говорила с ним, — счастливо улыбаясь, ответила Тин-Тин. — Он далеко в море, на отдельно плавающей льдине. Ему трудно, но он верит, что выберется на берег… Он верит…