Как-то Гойгою понадобилось сдвинуть ледяную пластину, которая укрывала его от пронизывающего сырого ветра. Трудясь и обливаясь потом, он понял, как ослабел. И догадался, что и мысли эти о ничтожестве земной жизни изнурили его, отнимая у него последние остатки сил. Как же коварны те силы, что тянут его сквозь облака, как они изощрены в изобретении всяческих уловок. И ко всему еще прибавилось испытание горькими раздумьями о ничтожестве жизни, к которой он стремился сквозь ледовитое море.
А берег все приближался.
И с его приближением Гойгой все более чувствовал упадок сил, которые, увы, уже ничем нельзя было восполнить. Птицы улетели в теплые южные края, моржи, молодые и старые, направились на места зимовки.
Проснувшись, Гойгой увидел берег совсем близко. Теперь ясно было видно и прошлогодний снег, слегка посеревший от солнца, и яркие зеленые полосы еще не увядшей травы, блеск ручьев. Кричали земные птицы.
Но между льдами и берегом еще много было открытой воды.
К вечеру пошел снег, но, взбодренный близостью земли, Гойгой даже не почувствовал холода. Он спокойно выспался на льду и утром встал полный сил и какого-то внутреннего, доселе неизвестного ему чувства уверенности, спокойствия. Да, он больше не страдал ни от холода, ни от голода. Нельзя сказать, что он чувствовал сытость, но и не было ощущения иссушающего голода.
Дул устойчивый северный ветер.
Гойгой смотрел на берег и узнавал знакомые места. Вот под этими скалами он в детстве собирал яйца птиц. Вот тут, левее выдвинутой в море скалы, прямо на льду он впервые подбил нерпу гарпуном. Это была его первая добыча. Тогда еще живы были отец и мать.
Мать разделала нерпу прямо у порога жилища и помазала сыну лоб жертвенной кровью. Так и бегал целый день Гойгой, гордясь знаком охотника, хотя засохшая кровь стянула кожу.
А вон там, где над скалами видна зеленая трава, наверное, еще есть поздние ягоды и сладкий щавель.
Пройдет немного дней, и Гойгой сойдет на землю, пойдет по знакомому берегу, по податливой студеной гальке, выберется на мягкую тундру и ляжет на траву… Земля. Как сладко будет растянуться на ней, ощутить накопленное долгими летними днями тепло, спрятать лицо в траве. Вместе с проплывающими берегами перед глазами Гойгоя проплывала его жизнь, прошедшая в этих местах, вспоминались сказания и легенды, связанные с этой землей. Вон торчат китовые кости. Говорят, что под ними лежит прах Беломорской Женщины, той самой, что была женой Кита и начала род морских охотников.
Вот она, родная теплая земля…
Оставалась узкая полоса свободной воды, на которой круто изгибался прибой и падал на покрытую свежим снегом гальку.