– Я! – прохрипела она, подсаживая Афродиту к себе на спину. – Уф!
– О чем ты играла? – спросила девочка, щекоча своими локонами Джорди щеку.
– Я играла о том, как я люблю одного человека, время идет, а я люблю ее все сильнее, – ответила девушка.
– Это меня-а? – с неотразимой смесью удивления и уверенности протянул ребенок.
– Конечно, тебя! – Джорди ущипнула девочку за ногу, та вырвалась из цепких объятий, и вот они уже бегали друг за дружкой вокруг рояля.
Смеясь на бегу, Афродита вкладывала все свои детские силенки в эту игру, так что даже пышная юбочка ее нарядного белого платья шумно шелестела.
Они не заметили, как в комнату вошла Констанция. Не обратив внимания на творящееся безобразие, женщина молча прошла к роялю, села на табурет, и только потом поздоровалась таким тоном, будто перед нею был целый зал.
Афродита в этот момент устремилась к дверям, и девушка подхватила ее на руки в самый последний момент.
– Вы закончили? – Констанция вопросительно взглянула на них. Может, ей и казалось, что она была строгой, но строгим ее взгляд назвать никак нельзя было.
– Я пришла попрощаться, – сказала Джорди, ставя ребенка на пол.
Афродита обманчиво притихла, как она всегда делала в присутствии матери.
– Проходи, – произнесла Констанция, указывая на место возле рояля. – Будем распеваться.
Джорди послушно встала на привычное уже место, держа Афродиту за руку.
– Ми-я-аа, – начала Констанция, подыгрывая себе на рояле.
– Ми-я-аа, – повторяли вслед за ней Джорди и дочка.
На второй октаве Джорди закашлялась.
– Хорошо, – проговорила Констанция. – Давайте споем. Баркарола. Оффенбах.
И опять она, даже не посмотрев на своих подопечных, начала играть.
И опять девушка с девочкой послушно приготовились петь.
– Льет жемчужный свет луна, в лагуну смотрят звезды, – начала альтовую партию сама Констанция.
– О, лазурная ночь, ты в море звезды роняешь, – запела Джорди, когда подошла очередь сопрано, смешно вытянув лицо и стараясь сделать звук как можно «круглее», как выражалась Констанция.
Афродита же, крепко схватив девушку за руку, немножко раскачивалась вместе с ней из стороны в сторону.
Когда они закончили петь, Констанция, повернулась к ним, положив руки на колени поверх серого платья, и спросила:
– Как «попрощаться»?
Джорди была уверена, что ее слова дошли до женщины только сейчас.
– Я ухожу, возвращаюсь домой.
Констанция молчала, пребывая в полной прострации.
– Но…– встрепенулась она. – У тебя прекрасное сопрано. Где я такое возьму?
Женщине никак раньше не удавалось привить своей дочке любовь к столь обожаемой ею музыке, и вот с приходом Джорди вдруг все, о чем Констанция так долго мечтала, сложилось само собой.