В Индию на велосипеде через Западный Китай/Тибет/Непал (Кубатьян) - страница 19

Дорога — песок и камни. Ехать было тяжело, но тут главное — не останавливаться. До вечера успел проехать 40 километров. Ночевал на заброшенной ферме — поставил палатку в загоне для овец. Ночью было так холодно, что палатка замёрзла. Пришлось долго дышать на тент, чтобы сложить его и убрать в мешок. Чай в бутылке превратился в кусок льда. Но утреннее солнце меня отогрело, и я снова тронулся в путь, хозяин сам себе. Настроение стало лучше, и даже боль понемногу отступила.

По дороге я встретил двух симпатичных пастушек. Юные тибетки были до самых глаз укутаны в разноцветные тряпки. Их шеи украшали связки украшений и амулетов, а на поясах были красивые пряжки и связки колокольчиков. Тибетки пасли огромное стадо коз, а вместо хлыста использовали сплетённую из шерсти пращу. Когда трава на склоне заканчивалась, и наступала пора гнать стадо в другое место, пастушки вставляли в пращу камень и ловко метали его в одну из подопечных, чья морда смотрела в нужную сторону. Несчастная коза от боли подпрыгивала и в ужасе бросалась вперёд. Почувствовав опасность, всё стадо неслось вместе с ней и так пробегало некоторое расстояние — как раз на новый нетронутый участок пастбища.

― Хочешь попробовать? — смешливые пастушки протянули мне пращу.

Я вставил камень в волосяной мешочек, изо всех сил раскрутил пращу над головой и… отправил снаряд вертикально вверх, так, что он едва не упал мне на голову. Тибетки расхохотались и отобрали у меня орудие, пока я не травмировал себя или кого-нибудь еще.

К ночи я доехал до большого лагеря кочевников; договорился о ночлеге в одной из палаток, большой, квадратной, похожей на армейскую. И вот неожиданность: в ней уже сидел итальянец Маурисио, выехавший из деревни Хор Ку на полдня раньше меня!

Мы грелись возле очага. Хозяева подкладывали в огонь всё новые порции кизяка и подливали солёный чай в наши чашки. Я было достал пакет с цамбой, которую мне подарили по дороге, но на меня в негодовании замахали руками и вытащили свой мешок, намного больше. Цамба — это традиционное местное блюдо, без него немыслим ни один дом в этих краях. Обычная ячменная мука, которую тибетцы заливают молочным чаем и смешивают с ячьим маслом и сахаром, жамкая получившееся тесто рукой. Такие шарики из теста не очень вкусны, но насытиться ими можно. Предположить, что у тибетца нет в доме цамбы ― серьёзное оскорбление. Ещё и с собой дадут.

С каждой новой стоянкой мой мешок становился лишь тяжелее. В палатке кочевников был простой земляной пол, укрытый шкурами. Возле одной из тряпичных стен был сооружён алтарь с изображениями Будды, бодхисаттв, а также запрещённой фотографией Далай-ламы. В центре палатки раскинула железные ноги раскалённая печка-буржуйка. Её дымная труба выходила в открытую дыру в потолке. В эту дыру ночью светили звезды. Через неё же в палатку начал проникать лютый холод, как только остыла печка. Холод рано утром разбудил хозяйку, и ей пришлось вновь разводить огонь. Зато всё семейство и гости выползли из-под своих шкур уже в тепле.