— Нет, ты знаешь, как много калорий я употребила за последние двадцать четыре часа? Я буду продолжать бежать, даже если это убьет меня. — Не обращая внимания на острую боль в левом боку, я сильнее напрягла руки и снова увеличила скорость.
— Кажется, это и произойдет. Почему бы тебе не сохранить немного агрессии на потом? Это меня возбуждает.
— Ты возбуждаешься от всего.
— Правда. По крайней мере от того, в чем замешана ты.
Мы бежали в тишине несколько минут по грунтовой дороге, пока не попали на развилку: слева было поле, справа — густые деревья.
— Как далеко ты хочешь бежать? — спросил он.
— На три мили, — задыхалась я. — Как всегда.
— Идеально. Мы добежим до той ямы, развернемся, а затем направимся на восток через деревья, чтобы вернуться сюда. — Он указал направо. — Озеро в той стороне.
— Идеально. — Я немного замедлилась и глубоко вздохнула в попытке облегчить боль. В конце концов она ослабла, и мой разум переключился с тела на сердце, которое болело по другому поводу. Мне нужно было задать себе несколько тяжелых вопросов.
Что я на самом деле делала с Ником? Да, я нуждалась в этом договоре, чтобы он обеспечил кейтеринг на вечеринке Анджелины, но мы оба знали, что он задолжал мне услугу и без этого совместного уик-энда. Мне нужно было упорно спорить, что быть друзьями и заново узнавать друг друга не то же самое, что спать под одной крышей. Я должна была. Но правда была в том, что я хотела согласиться. Я хотела провести с ним время под одной крышей. Наедине. С другими. Одетыми. Голыми. И готовить вместе.
Болтать. Выпивать. Смеяться.
Целоваться.
Принимать душ вместе.
Трахаться.
Боже. Мои шорты становились влажными и совсем не от пота, а мою грудь покалывало в спортивном бюстгальтере. Не помогало и то, что он был прямо рядом со мной, потный и без футболки, тяжело дышал, пока его мышцы напрягались. Прежде чем мысли о сексе пустили под откос весь мой процесс самоанализа, я абстрагировалась от них и попыталась понять, что на самом деле чувствую к Нику.
Когда посмотрела на него, на меня обрушилось сразу все: бабочки запорхали в моем животе, трусики стали влажными, и мое сердце парило, как и много лет назад. Когда я подумала о его успехе и о том, как он упорно трудился, чтобы достичь его, я ощутила гордость и счастье. Когда я думала о ферме, о разговорах с Нони об истории их семьи, я чувствовала, что каким-то образом принадлежу этому. И подумав о том, что я больше никогда не вернусь сюда, что завтра попрощаюсь с Ником, что вернусь к своему обычному распорядку дня, к жизни с родителями и отсутствию секса — я почувствовала пустоту. Нет, хуже, чем просто пустоту. Печаль. Одиночество. Тоску. Обреченная проводить бесчисленные ночи наедине с вибратором, доставляя себе удовольствие, думая о Нике — и вот тогда я поняла, что мой дом будет пуст.