Джон закончил смывать пот со спины лошади и принялся чистить шкуру. Закончив, он потрепал ее по шее напоследок, взял тунику, наброшенную на дверь конюшни, и вышел наружу. Он шел по узкому проходу между восточной частью виллы и внешней стеной, когда услышал звонкий смех. Джон замер, и сердце быстрее забилось у него в груди. А когда он обернулся, он увидел Зимат, которая выглядывала из окна.
– Салям, – сказал Джон, торопливо натягивая тунику.
– Салям. Ты мне нравишься больше без рубашки, – добавила на арабском Зимат. – Я никогда не видела франков без рубашки.
Брови Джона поползли вверх, и он подошел к окну.
– Неужели?
Золотые щеки Зимат стали алыми, но она не отошла от окна.
– Ты… ты говоришь на нашем языке, – наконец произнесла она. – Но как?
– Я не варвар.
– А я никогда и не говорила, что ты варвар.
– Но именно так вы о нас думаете, верно? – настаивал на своем Джон. – Мы яростные воины, чудовища и варвары.
– Да, я так думала, – призналась Зимат. – Но ты не такой. – Она посмотрела ему в глаза. – Ты меня спас.
Джон отвернулся:
– На моем месте так поступил бы любой рыцарь.
– Но ты рисковал жизнью. Тебе повезло, что ты уцелел.
– Я готов сделать это еще раз.
– Я знаю. – Зимат отвернулась. – Кто-то идет, – прошептала она, бросив быстрый взгляд на Джона. – Мне пора.
Однако она не шевельнулась, Джон посмотрел в ее темные глаза, и она встретила его взгляд не мигая. Тогда он наклонился, чтобы ее поцеловать, и Зимат ударила его по щеке.
– Как ты смеешь! – бросила она и захлопнула ставни.
Джон прикоснулся к щеке, по которой она его ударила, и на его лице расплылась улыбка. За мгновение до того, как закрылись ставни, он заметил, что Зимат улыбается.
Юсуф уклонился от удара, который нанес ему Селим, схватил его за руку, развернул и сделал захват шеи. Селим пытался сопротивляться, но вскоре сдался.
– Никогда не приближайся к противнику, который больше тебя, – сказал брату Юсуф, а потом отпустил его.
Юноши стояли друг напротив друга, уперев руки в бока и тяжело дыша. Юсуф стер пот со лба, посмотрел на голубое осеннее небо, окаймленное высокими стенами храма, и обнаружил, что солнце уже зашло за западную стену. Они тренировались более часа.
– Сегодня ты хорошо сражался, – сказал Юсуф Селиму. – Теперь можешь идти.
– Ты всегда отсылаешь меня слишком рано, – обиженно сказал Селим. – Я хочу остаться.
Юсуф покачал головой:
– То, что я собираюсь сделать, я должен делать в одиночестве.
Селим неохотно направился к выходу из храма. В течение последней недели Юсуф приводил его сюда каждый день, решив, что, если Джон отказывается ему помогать, он найдет другие способы тренироваться. Селим все еще оставался мальчишкой, но лучше так, чем ничего. К тому же Юсуф обнаружил, что сам стал лучше понимать, что делает, после объяснения младшему брату. Сначала они фехтовали на мечах, потом сходились в рукопашной схватке. И каждый день, отослав Селима домой, Юсуф приступал к самому трудному упражнению.