Они сидели в кухне, широкое окно которой: было обращено в обширный зеленый двор, заросший деревьями и высокими пышными кустами.
Издалека доносился шум большого города, несколько напоминающий рокот океанского прибоя перед приходом ледовых полей.
— Наверное оттого, что я проделал такой большой путь, — продолжал задумчиво Анканто.
Новиков не перебивал гостя, только изредка подливал в стакан легкое кавказское вино.
— Я всегда боялся Большой земли. Потому что родился на острове. Мне нравилось, что есть предел, которого я могу достигнуть своими силами, своими ногами, на худой конец, могу проехать на своей собачьей упряжке. Теперь я одолел расстояние, которое даже вообразить трудно. И все равно одолел, пролетел, и мой родной остров очень далеко. Вот если я выйду один отсюда на Фестивальную улицу и решусь дойти до моего острова, — я буду идти, может быть, до конца моих дней, и все равно не дойду, помру где-нибудь на дороге. Но я все равно буду на острове. Потому что есть самолет, потому что есть другие люди, которые возят, которые прокладывают дороги для других людей, которые знают, что трудятся на общее благо…
Анканто подбирался к чему-то важному в своей жизни, к большой мысли, и Новиков чувствовал ее приближение сам, словно думал одной головой вместе с охотником.
— Я жил худо, — понизив голос, твердо произнес Анканто. — Я был одинок. Но мне было все равно — есть вокруг меня люди или нет. То, что я делал, мне казалось, что делаю для себя, — и это очень хорошо, и это самое важное. Я видел в песцовых шкурках, которые добывал, муку, сахар, чай, табак, одеяла, одежду, керосин, радиоприемник, нужные мне вещи. Мои песцовые шкурки становились вещами, которые потом служили мне. А что было с самими шкурками — это меня не интересовало. Не мое это было дело. Так было, пока ты не взял меня ловить белых медведей. Даже когда ловил, не думал ни о чем, кроме большой платы. И радовался большим деньгам.
Но когда ты уехал и увез маленьких белых медвежат, я вдруг затосковал. Все время думал о них, словно это мои близкие родственники — белые медвежата. Ты мне рассказывал про зоопарк, и так мне захотелось посмотреть на это скопище зверей, что я даже попросил отпуск. И вот приехал. Видел зверей, видел зоопарк, видел множество людей. Не знаю, почему это так случилось, что у меня вдруг словно заново открылись глаза. Я вдруг подумал — а ведь так и должно быть и иначе не может, что земля должна быть большая, зверей множество, и людей тоже. Только тогда можно одолевать большие расстояния. И не надо бояться дальней дороги — ты ведь не один идешь. Верно я говорю?