– Ты один из сирот? – спросил Уолли, надеясь, достаточно тактично.
– Кто же еще! – громко воскликнул Кудри и мысленно одернул себя, не слишком ли много энтузиазма прозвучало у него в голосе. – Я не просто один из сирот, – прибавил он. – Я лучше всех.
Услыхав эти слова, Кенди рассмеялась и обернулась к нему. Кудри почувствовал, как кожа сиденья поползла у него из рук. Надо что-то сказать, но сопли текли так сильно – что ни скажи, все будет плохо. Не успел он вытереть локтем нос, Кенди протянула ему носовой платок. Не просто дала, а крепко прижала к носу.
– Сморкай, – приказала она.
Такое с ним было всего один раз, когда сестра Эдна вытерла ему нос своим платком. Он зажмурился и деликатно сморкнул.
– Еще раз, – сказала Кенди. – Сморкай как следует.
И он сморкнул, да так, что в голове у него сразу прояснилось. От запаха платка все поплыло перед глазами, он зажмурился и стал писать в штаны. Это потрясло его, он откинулся на огромную спинку сиденья и вдруг увидел, что ладонь у Кенди полна его соплей, а она ни капли не сердится, только вид озабоченный. Наверное, от этого он все пи́сал и пи́сал, не мог остановиться. Кенди недоуменно и сострадательно смотрела на него.
– Налево или направо? – весело спросил Уолли, притормозив у поворота в отделение мальчиков.
– Налево! – крикнул Кудри, открыл правую дверцу машины и прибавил: – Простите! Я даже ночью не писаюсь! Я просто замерз. И разволновался. У меня был такой трудный день. Я правда хороший! – кричал он. – Я лучше всех!
– Не расстраивайся и садись обратно, – скомандовал Уолли, но Кудри уже бежал со всех ног по пустоши к дальнему углу здания.
– Бедный мальчик опи́сался, – сказала Кенди.
Уолли смотрел, как нежно держит она малыша, и у него тоже защемило сердце.
– Давай не будем этого делать, – сказал он. – Пожалуйста. Ты родишь ребенка. Я хочу его, хочу от тебя. Все будет чудесно. Мы просто сейчас повернем и поедем домой! – умолял он ее.
– Нет, Уолли, – твердо сказала Кенди. – Нам еще рано заводить детей.
С этими словами она прижалась лицом к влажной шейке Давида Копперфильда; от малыша пахло медом и немного затхлостью.
«Кадиллак» не двигался с места.
– Ты уверена? – шепнул ей Уолли. – Не надо бы этого делать.
Кенди потому и любила его – он всегда знал, когда что сказать. Она была более практична, чем Уолли Уортингтон; упрямая в отца, она не отступала от раз задуманного; мямлей ее никто не назвал бы.
– Мальчик сказал, налево, вот и поезжай налево, – распорядилась она.
Миссис Гроган, стоя у дверей отделения девочек, смотрела на «кадиллак». Она не видела, как убежал Кудри Дей, не могла различить, кого держит на коленях молодая красивая девушка (красивее она в жизни не видела). Наверное, своего ребенка. Спутник ее тоже хорош собой, пожалуй, даже слишком хорош для мужа, как говорят в Мэне.