– Пожалуйста, покажите их остальным, – попросила она. – Договорились?
– Конечно, я и сам всецело за правила, – с улыбкой отозвался тот.
Когда Гомер открывал для Олив дверцу фургона, мистер Роз сказал:
– Приходи на первый отжим, Гомер. Конечно, у тебя есть дела поинтереснее – кино и всякое такое, но, если найдешь время, приходи. Посмотришь, как сделаем сущую безделицу – тысячу галлонов сидра. – Он переступил с ноги на ногу, словно застеснялся собственной похвальбы. – Все, что требуется, – восемь часов работы и сотни три бушелей яблок, – добавил он и с гордостью повторил: – И тысяча галлонов готова.
– Мистер Роз – человек дела, – сказала Олив Гомеру на обратном пути к павильону. – Какое было бы для них самих счастье, если бы все были такие, как он.
Гомер не совсем понял, что она хотела сказать. В ее голосе звучало и восхищение, и сочувствие, и теплота, но все это было как бы подернуто ледяной корочкой; одно ясно: ее отношение к мистеру Розу непоколебимо и складывалось на протяжении лет.
К счастью для Мелони, в бригаде сборщиков на ферме «Йорк» были две женщины и ребенок, поэтому в доме сидра она чувствовала себя в безопасности. Одна из женщин, жена бригадира, работала вместе со всеми, а другая, ее мать, готовила еду и присматривала за ребенком, которого почти не было слышно. На ферме был всего один душ – на забетонированной площадке позади сидрового барака, под бывшими виноградными шпалерами, проржавевшими от времени и непогоды. По вечерам женщины мылись первые, и никто за ними не подглядывал. Бригадир, человек мягкий и спокойный, не возражал, что Мелони ночует под одной крышей с сезонниками. Все звали его Ведь, прозвище произошло от его пристрастия к этому словечку. Его сборщики были не так безоговорочно послушны, как сезонники мистера Роза. Его никто не называл «мистер Ведь». Работал он усердно, но не быстро, и все равно сдавал больше сотни бушелей в день. Мелони скоро поняла, что он берет с рабочих комиссионные – по одному бушелю яблок с каждых двадцати.
– Ведь это я нашел им работу, – объяснил он Мелони, добавив, что комиссионные «совсем пустяковые». Впрочем, с Мелони он ничего не брал. «Ты ведь сама работу нашла», – подмигивал он.
Через три дня она собирала уже по восемьдесят бушелей и, кроме того, помогала разливать готовый сидр по бутылкам. Все это не радовало Мелони. Она у всех спрашивала про «Океанские дали», но никто ничего не мог ей сказать.
Гомер, по простоте душевной, гораздо позже, чем Мелони, заметил, что и мистер Роз берет комиссионные со своих сборщиков. Роз работал быстрее всех, без спешки и суеты, никогда не ронял плоды и не ударял мешок с яблоками о перекладины стремянки. Но даже со всей своей сноровкой он мог бы собрать не больше ста десяти бушелей в день, а сдавал до ста шестидесяти. Разницу и составляли комиссионные. Правда, мистер Роз брал совсем немного – по одному бушелю с каждых сорока, но в бригаде было пятнадцать человек, и никто из них не собирал меньше восьмидесяти бушелей в день. Обычно мистер Роз быстро набирал с полдюжины бушелей, а потом немного отдыхал или наблюдал, как работает бригада.